– У них автоматическое оружие. Какого типа, я не знаю.

– Надеюсь, они не собираются замочить весь ресторан…

– Не волнуйтесь. Они хладнокровны и знают, что делают. Но если Бергер будет сидеть за одним столиком с Блумквистом…

Collateral damage.

– Послушайте, – сказал Клинтон. – Важно, чтобы Ваденшё не узнал о том, что мы имеем к этому отношение. Особенно если жертвой окажется еще и Эрика Бергер. Он уже и так напряжен до предела. Боюсь, что когда все закончится, нам придется отправить его на пенсию.

Нюстрём кивнул.

– Соответственно, получив известие об убийстве Блумквиста, мы должны разыграть спектакль. Мы созовем кризисное совещание и будем делать вид, что не ожидали такого поворота событий. Начнем дискуссию, кто может за этим стоять, не говоря ни слова о наркотиках, пока их не обнаружит полиция.

Микаэль Блумквист расстался с «Той, с ТВ‑4» около пяти часов. Всю вторую половину дня они вместе дорабатывали материал, а потом у Микаэля взяли пространное интервью под запись.

Ему задали вопрос, на который он затруднился дать сколь-нибудь приемлемый ответ, и им пришлось несколько раз перезаписывать его реплику.

Как такое могло случиться, что сотрудники шведского государственного ведомства начали совершать убийства?

Микаэль долго размышлял над этим вопросом – еще до того, как «Та, с ТВ‑4» его задала. «Секция», вероятно, рассматривала личность Залаченко как беспрецедентную угрозу, но такой ответ его все же не удовлетворял. Микаэль в конце концов ответил на этот вопрос, но этот ответ тоже не показался ему исчерпывающим.

– Единственное вероятное, на мой взгляд, объяснение заключается в том, что «Секция» с годами преобразовалась в некую секту, в прямом смысле этого слова. Они уподобились Кнутбю[79] или пастору Джиму Джонсу[80], и живут по собственным законам; для них такие понятия, как «добро» и «зло», утратили привычный смысл, и они, похоже, полностью изолировались от привычного социума.

– Это похоже на некое психическое отклонение?

– Я бы не стал отрицать такую вероятность.

Он обнаружил, что в «Котелок Самира» идти еще рано. Он ощутил тревогу, но в то же время ему показалось, что жизнь вдруг возвращается к привычному руслу. Только после того, как Эрика Бергер вернулась в «Миллениум», он понял, как ему позарез ее не хватало. К тому же ее возвращение на пост главного редактора не привело к каким-либо внутренним конфликтам из-за того, что Малин Эрикссон пришлось снова занять должность ответственного секретаря редакции. Напротив, Малин просто светилась от счастья, потому что жизнь, по ее словам, вернулась к привычному распорядку.