– Так значит, молчишь? Ни словечка радости от встречи со мной? Понимаю. – Он прищурился. – Послушай, Сюзанна. Тебя привели сюда, чтобы ты пролила свет на кое-какие обстоятельства. Тебе стоит воспринимать наш разговор как дружескую беседу, без каких-либо юридических формальностей. Итак, я спрашиваю тебя: как ты считаешь, почему ты здесь?

Я прикусила губу.

– Вот видите, Гремпер. – Брат Генрих ткнул в мою сторону узловатым указательным пальцем. – Вот так ведут себя женщины, когда дело доходит до правды. Замкнутые, неблагодарные. Даже по отношению к старому другу семьи.

– Может, нам принести госпоже Зайденштикер табурет? Не хватало еще, чтобы она упала, – предложил Гремпер.

– Уж не сочувствие ли слышу я в вашем голосе? Дорогой мой нотариус, вы же сами знаете, как следует обращаться с ведьмами.

– Ведьмами?! – в ужасе воскликнула я.

– Смотри-ка, теперь мы разговорились! – Брат Генрих ухмыльнулся.

В этот момент дверь распахнулась и в зал вошел румяный мужчина в черном подбитом мехом шаубе[161] с серебряными цепочками на груди. Взглянув на меня с подобающего расстояния, он не без приветливости в голосе сообщил:

– Я городской советник Мартин Беклин, судья на этом процессе.

Брат Генрих досадливо поморщился.

– Разве мы не договаривались, что мы с нотариусом проведем первый разговор с подозреваемой наедине?

– Не при таких обстоятельствах, инквизитор, – невозмутимо ответил советник. – Ведь речь идет о дочери уважаемого гражданина города, и я хочу составить собственное представление о подозреваемой.

– А еще она дочь ворожеи и самоубийцы! – отрезал приор.

Пошатнувшись, я вынуждена была схватиться за край стола. Покачав головой, советник принес из угла зала стул и поставил рядом со мной.

– При всем уважении, инквизитор, вы обязаны придерживаться правил. Никакое преступление этой барышни еще не доказано. И потому с ней надлежит обращаться как с достойной горожанкой.

– Спасибо, достопочтенный советник, – прошептала я, опускаясь на стул.

Во мне вновь затеплилась надежда. Беклины принадлежали к древнему дворянскому роду, и хотя раньше я никогда не видела этого знатного господина, я вспомнила, как мой папа когда-то сказал, мол, среди городских властей Мартин Беклин – один из немногих, кто помнит традиции рыцарства.

И вдруг я ощутила прилив решимости.

– Можно мне кое-что вам сказать, достопочтенный советник?

– Прошу вас, барышня.