– Разве вы не понимаете, что это зло? – спросил Виктор.

– И да, и нет. Я поклоняюсь злу, я признаю его высшей силой, но ирония заключается в том, что я никогда не смогу по-настоящему понять или оценить его. Только мои жертвы могут – через боль, которую я причиняю. Я вижу отражение зла в их глазах. Возьмем, к примеру, ту семью из Пезинка. Вы читали материалы дела и знаете подробности. Я направлялся в Братиславу, когда встретил их, просто пересекся с ними на пути. Я видел, как они счастливы и довольны: ярко светило летнее солнце, они были молоды, вся жизнь впереди. И я решил отнять у них все это. Узнал, где они живут, позвонил в дверь, и молодой муж открыл мне. Он видел стоящего на пороге человека, но не дьявола, однако, как я уже заметил, то, что кроется внутри, никому не ведомо. Он ожидал, что я буду вести себя как человек, а я вел себя как демон. Я провел полтора дня в их доме. Эта семья познала истинную природу зла.

– А вас не мучает совесть по этому поводу? – спросил Виктор. – Вас не тревожит то, что вы сделали с ними?

– У меня есть своя этика, своя мораль. Например, я никогда бы не попросил замужнюю женщину поцеловать мужчину, который не является ее мужем. Поэтому я вырезал лицо ее мужа и носил его как маску. И я предложил ей выбрать, как злу проявить себя. Я рассказал молодой матери очень подробно, что именно собираюсь сделать с ее ребенком. Но пообещал, что если она займет место ребенка, я его не трону. Конечно же она согласилась, а на исходе ее собственной жизни я заставил ее смотреть, как Демон нарушает свое слово.

Виктор некоторое время молчал, и Скала завершил свою мысль:

– Рано или поздно вы ошибетесь, и я воспользуюсь шансом. Тогда мы с вами… о, тогда мы с вами пустимся в пляс.

– Хорошо, Войтич, – вздохнул Виктор. – Боюсь, ваши угрозы становятся утомительными. Напомню, что я здесь, чтобы помочь вам. Мы вместе должны докопаться до причин той ярости, что поглощает вас.

– А, понимаю. Вы хотите добраться до моих детских травм. Позвольте мне сэкономить нам обоим время. Мои родители отправили меня в религиозную школу-интернат, когда мне было десять лет. Там священник насиловал меня, по крайней мере, два раза в месяц, ну, когда подходила моя очередь. Что еще?

– Это правда?

– Это правда, и вы знаете об этом. Записи о сем прискорбном факте есть в моем личном деле. Я рассказал об этом вашему Романеку, и ему не потребовалось обкалывать меня наркотиками, чтобы вытащить этот факт. Теперь вы все знаете: грязный извращенец-педофил посеял семена зла. Эй, доктор, почему бы вам не отстегнуть меня от этой штуковины, чтобы я мог поработать над вами? Я все сделаю аккуратно, вы не умрете, пока я примеряю ваше лицо. Будет возможность посмотреть на себя со стороны.