Нейтрализовать, обезвредить, в худшем случае ранить смельчака-одиночку – решение настолько очевидное, насколько и невозможное. Потому что за одним придут и остальные. И это их город, между тем как Пит ни разу не бывал в окрестностях виллы, где ему предстоит скрываться.

Хоффман осторожно повернул голову, прижался щекой к холодной древесине. Металлическая кошачья миска слабо мерцала в проникающем в подвал дневном свете. Перед ней топтались черные ботинки, всего в каком-нибудь шаге от его лица.

Пит считал секунды, готовясь к нападению. Он вспомнил Зофию и их семейную жизнь, в которой всегда так много зависело от его выбора. Но в данном случае решение приняла сама Зофия. Пит видел ботинки и слышал, как кто-то роется в ящиках, переворачивает коробки и открывает сейфы. Он еще сильнее вжался в пол и затаил дыхание, когда полицейский сделал последний шаг и оказался рядом с ним.

Одиннадцать минут и двадцать восемь секунд – ровно столько американский полицейский бродил по темному подвалу. А потом еще восемьдесят четыре минуты и восемнадцать секунд над подвалом, по комнатам первого этажа. И уже не один, а с коллегами. Пока хлопали автомобильные дверцы и полицейские фургоны один за другим покидали тихий жилой квартал, Хоффман успел отсчитать еще четырнадцать минут и тридцать семь секунд.

Он не переставал отсчитывать время, затаив дыхание и вжавшись спиной в пол. Дважды убеждался, что все кончено, и ладонь инстинктивно сжималась вокруг рукоятки ножа. Первый раз, когда луч фонарика соскользнул с дверцы шкафа вниз, высветив, как показалось Питу, и его фигуру на полу. Второй – когда полицейский опустился на корточки, так что его брюки оказались в паре сантиметров от лица Пита, и принялся фотографировать содержимое одной из картонных коробок. Пит Хоффман задышал в дно шкафа. Он долго – пока входную дверь снова не опечатали полосатой лентой, предварительно заперев на двойной замок, – оставался в таком положении. И вышел только после того, как убедился, что может вернуться в коридор и беспрепятственно отвинтить прямоугольный аппарат с мигающими зелеными лампочками, сунуть его в рюкзак и покинуть дом через окно в гостиной.

Четыре дня спустя

Растянувшись на кухонной скамье, комиссар хорошо видел единственные в квартире часы – яркие мигающие цифры в углу над плитой. 01:34, то есть Гренс без малого двое суток в квартире человека, которого едва знает и с которым не имеет ничего общего. Сорок восемь часов, и ни малейшего шанса высунуть нос наружу, не говоря о прогулке по мокрым осенним улицам.