В трубке раздался треск, и Хоффман собрался было дать отбой, с тем чтобы перезвонить, когда сквозь шумы снова пробился голос комиссара:

– Компьютер меня не интересует.

– Что тогда?

– Копии, если они есть. Он не мог уничтожить их таким способом.

Желтая оградительная лента дрожала под утренним ветерком. Ухоженный газон пересекала глубокая автомобильная колея. И ни дежурного полицейского, ни владельца дома, никого. Пит Хоффман приблизился к воротам. Возможно, было бы разумнее оставаться в машине. Убедиться окончательно, что в доме никого нет. Но Пит торопился успеть, пока не проснутся соседи.

Он повторил вчерашний сценарий. Открыл калитку в белом штакетнике. Подбежал к кирпичной стене и спрятался за мусорным баком. Подвальное окно, через которое Пит проник в прошлый раз, снова застеклили полицейские, и он проскользнул к следующему. Достал из рюкзака лезвие, плоскогубцы и всасывающую пробку, выставил стекло своим обычным способом и, лежа плашмя на цветочной клумбе, нырнул в отдающий плесенью подвальный воздух. Опустился на пол, в темноту, из которой на этот раз никто на него не смотрел.

Лестница все так же скрипела, двери в комнаты первого этажа были приоткрыты. Утреннее солнце освещало коридор, где Хоффмана вчера чуть не застрелили. Бронированная дверь кабинета также оказалась незаперта, лишь свободные от пыли прямоугольники отмечали на столе те места, где стоял компьютер и прочая техника.

– Гренс, я на месте.

Во время прошлого разговора комиссар гулял по улицам Копенгагена. Теперь же как будто вернулся под крышу, в здание датского полицейского управления.

– Отлично. Компьютер и ящики?

– Все увезено американской полицией.

– Как я и думал.

Хоффман осмотрел пол и стены. Выдвинул, один за другим, ящики в письменном столе – ничего интересного. Криминалисты увезли не только компьютер.

– Пит, помнишь того молодого человека, с которым я завалился к тебе как-то без предупреждения?

– Ты заваливался ко мне без предупреждения не один раз.

– Он еще остался присматривать за детьми, пока я показывал вам с Зофией места захоронения.

– Да, я его помню.

– Присматривать за детьми – не главное, чем он занимается в жизни.

– Это я понял.