Между тем зал постепенно заполнялся. Группа не совсем трезвых молодых людей в черной одежде и с лицами, густо перемазанными косметикой, за пару часов до рассвета превратила кафе в подобие дискотеки. В последний момент Гренсу удалось спасти листы из-под жесткой подошвы на кованом каблуке. Впрочем, он почти закончил. Такси до Френсундавика уже ждало снаружи, на Санкт-Эриксгатан.

Поездка в головной офис авиакомпании к северу от парка Хага обернулась чем-то вроде путешествия во времени. Бесконечные ряды серых особняков с застекленными витринами на первых этажах ненадолго вернули комиссара в шведские восьмидесятые. Когда и сам он был полон сил и грандиозных планов, и эти дома воплощали собой достаток и власть. При этом ни молодой комиссар, ни дорогие салоны на первых этажах не подозревали, что однажды встретятся по делу, связанному с Интернетом – изобретением недалекого будущего, которое преступники обратят себе на пользу, и самым отвратительным видом криминала, так называемой педофилией.

Гренс долго ждал у закрытых дверей. Потом еще столько же метался между сотрудниками, принимающими решения. Никто из них не был уверен в том, что списки пассажиров – подходящее чтение для комиссара полиции. Наконец его направили в другую часть стеклянного здания, прямо в руки одной понимающей начальницы среднего звена. Женщина расстроилась, выслушав предысторию появления комиссара в офисе, после чего передала все интересующие его списки пассажиров. Принесла крепкого кофе, выполнив еще одно, невысказанное, пожелание Гренса. Указала на стол в конце зала и попросила не стесняться, если понадобится что-то еще.

В то воскресенье, десятого ноября, в День отца, из Швеции в Копенгаген вылетели четыре самолета «Скандинавских авиалиний» – в интересующий комиссара временной промежуток. Из стокгольмского аэропорта Арланда и гётеборгского Ландветтер. Строго говоря, даже два, если принять в расчет время вылета незадолго после шести утра и время в полете около часа. Но Гренс решил подстраховаться и запросил списки и вылетевших несколькими часами позже. Не говоря о том, что «раннее воскресное утро» – понятие само по себе довольно неопределенное и сильно зависит от индивидуального понимания.

Итак, Гренс выложил на стол четыре документа. Самый ранний рейс – крайний слева, с него, по-видимому, и следовало начать.

Гренс вчитывался в каждую строчку, нащупывая связи и ассоциации, но память молчала. Ни один человек в полупустом самолете не привлек его внимания в большей степени, чем остальные.

То же с более поздним самолетом из Гётеборга, который приземлился в Дании в половине одиннадцатого. Многие места не бронировались заранее, но из тех, кто бронировал, ни один не показался Гренсу знакомым.