— Я так считал, потому что он мне об этом сказал, лейтенант О’Рейли, — сказал Пэйтон жестким голосом; глаза его блуждали, мозг, очевидно, бешено работал.

— Он ей ничего не сказал!

— Очевидно, — согласился директор отдела ЦРУ, внимательно вглядываясь в дом. — Тем не менее, он выразился совершенно определенно. Позавчера он сказал, что по дороге в аэропорт остановится в своем офисе и оставит послание своему секретарю, Энн О’Рейли. Он останавливался, он заходил в свой офис, подвижная группа сопровождения это подтвердила.

— В какое это было время?

— Около четырех тридцати, если я правильно запомнил запись в журнале подвижной группы.

— Среда?

— Да.

— Энни там не было. Каждую среду она уходит с работы в четыре часа дня, и Кендрик это знал. Эти ее дурацкие занятия аэробикой…

— Он, наверно, забыл.

— Вряд ли. Пойдемте со мной, сэр.

— Прошу прощения?

— К моей машине.

— Мы должны здесь еще кое-что сделать, лейтенант, и мне нужно позвонить кое-куда — из моей машины. Одному.

— Вы не сделаете ничего до тех пор, пока я не поговорю с секретарем конгрессмена Кендрика.

Спустя шестьдесят пять секунд из телефонного громкоговорителя послышался голос жены Патрика О’Рейли. Пэйтон стоял у открытой двери.

— Офис конгрессмена…

— Энни, — перебил ее муж. — После того, как ты ушла из офиса в среду днем, кто там оставался?

— Только Фил Тобиас. Сейчас дел мало. Девочки уходят раньше.

— Фил кто?

— Главный помощник Эвана и мойщик бутылок.