— Мы хотели бы вновь открыть ее.

— Зачем?

— Из Бекаа до нас дошли сведения, что две или больше команд наемных убийц отправились сюда, чтобы убить вице-президента Болингера. Ваш помешанный мог быть провоцирующим фактором.

— Фактором? Что все это значит? Я даже не понимаю, о чем вы говорите, могу сказать только, что звучит это совершенно нелепо.

— Ничуть, — спокойно парировала Калехла. — Террористы действуют по принципу максимальной гласности. Они часто объявляют о своих намерениях или о будущей жертве задолго до нападения. И делают они это очень по-разному, в разных вариациях.

— С какой стати террористам убивать вице-президента?

— Попробую ответить на ваш вопрос, — сказала секретный агент, наблюдая, как вдова ломает в пепельнице сигарету, тянется за новой и зажигает ее. — Если вице-президент будет убит, то мало того, что в списке кандидатов на выборах появится пустое место, которое потребует нового человека, возникнет замешательство.

— А для чего все это нужно?

— Для максимальной гласности. Это было бы впечатляющим убийством, разве нет? Более того, письменные свидетельства покажут, что тут было задействовано ФБР, а потом оно бросило это дело, попавшись на крючок правильно рассчитанной стратегии.

— Стратегии? — воскликнула Ардис Ванфландерен. — Какой стратегии?

— Ненормальный с идеей фикс, который оказался вовсе не ненормальным, а стратегическим отвлекающим маневром. Сосредоточивается все внимание на безвредном помешанном, затем дело закрывают — и тут на сцену выходят настоящие убийцы.

— Но это безумие!

— Это уже делалось, и не раз. Арабы верят, что все развивается в геометрической прогрессии — ступень за ступенью. Одна приводит к другой, хотя первая и третья не обязательно тесно связаны между собой, и все же такая связь существует, если только вы знаете, где ее искать. Кстати, о классических случаях — этот отвлекающий маневр отлично вписывается в классификацию.

— Но это был никакой не отвлекающий маневр! Были телефонные звонки, их проследили — они из разных городов, были анонимные письма — грубые и грязные.

— Классика, — мягко промолвила Калехла, делая пометки в записной книжке.

— Что это вы делаете?

— Заново открываю старую страницу и записываю ваше мнение. Можно задать вам вопрос?

— Конечно, — ответила вдова. Голос ее еще слушался, но в нем уже сквозило напряжение.

— Из многочисленных сторонников вице-президента Болингера — из многочисленных друзей, вероятно, лучше сказать, — здесь, в Калифорнии, можете ли вы припомнить кого-либо, кто не был до конца искренен?

— Что?