– Ну что, мы заходим, Сэм? Проведем там минут пять и сядем на автобус до университета.

Сэм посмотрел на часы:

– Посидим еще десять минут снаружи.

– Думаешь, стоит?

– Эта служба оказалась намного более важной, чем мы думали. Может, нам стоило уделить ей больше внимания.

– Ладно. Десять минут снаружи и еще пять внутри.

– Договорились. Судя по расписанию, как раз через пятнадцать минут будет автобус.

Они поднялись на самый верх лестницы и продолжили наблюдение.

Софи прислонилась к перилам, Сэм сел на ступеньку.

79

79

08:45

Им сказали, что дорога займет десять минут. Может, пятнадцать, если будет много машин и придется ехать в объезд. В фургоне стояла тишина – говорить было больше не о чем. Хари сидел на металлической скамейке между Камраном и Биничи. Коллинз сидела напротив. Если фургон подпрыгивал на кочке или резко тормозил, их колени соприкасались. За рулем был Грегор. Радио выключено, окна закрыты.

Глаза Хари были закрыты, руки сцеплены. Он чувствовал, как рукоять ножа вдавливается в живот. Бедром он чувствовал нож, лежащий в кармане Биничи.

Фургон замедлил ход и остановился, но Хари не открыл глаз. Должно быть, попали в пробку – они ехали всего несколько минут. Его сердце билось так сильно, что наверняка было заметно через рубашку. Хари глубоко вздохнул и почувствовал, как его покрытые корочками раны растягиваются, а ребра упираются в беспокойного, суетливого Биничи. Похоже, тот тоже волновался. Революция, к которой он стремился, вот-вот случится, и ему предстоит сыграть роль палача.

Хари провел пальцем по выпуклому контуру фотографии в кармане. Милли и Амара стали для него неожиданностью. Он привык к тому, что в жизни были только он, мать и бабушка. В его жизни был свой ритм и порядок. Отсутствие отца компенсировалось этим порядком – об этом позаботилась бабушка. Она больше не могла быть революционеркой в Индии, но по крайней мере могла быть революционеркой в своем доме. Его отец был «слабаком» и «реакционером». Если о нем заходила речь, его обычно отвергали как классового врага.

Фургон снова двинулся.

Потому, когда появились две сестры, мир Хари резко изменился. Порядок старой жизни исчез. Пока его мать и бабушка были поглощены круглосуточной борьбой с близнецами, Хари почувствовал себя свободным. Его сестры были подарком. Первой он взял на руки Милли. Он сидел в больничном кресле, а бабушка передала ему туго завернутый сверток, выкрикивая инструкции о том, как его правильно держать. Из-под пеленки выглянуло сморщенное и хмурое лицо. Хари улыбнулся, Милли нахмурилась еще больше. Когда ему передали Амару, она спала, и Хари подул на нее, чтобы разбудить. Мать рассердилась, но Хари был очарован. Последний год в начальной школе был его любимым. Он был братом.