Еще одно солнечное утро, и Дон Хардин уже вспотел. От городских тротуаров и ухоженных зеленых насаждений шел жар, высотные офисы из стекла отражали солнце во все стороны. Он поправил солнцезащитные очки, сдвинув их еще выше на нос, после чего перешел улицу, громыхая чемоданом. Четыре колеса и вертикальная ручка делали его больше похожим на трость, чем на багаж. Это был его ритуал. Одежда была отглажена и аккуратно сложена. Он переоденется в соборе, поможет епископу провести службу, а затем возьмет такси, чтобы вовремя добраться до университета. А может, поедет на автобусе, если поймет, что способен выдержать пристальные взгляды и жару.

Когда он уходил, дочка и жена еще спали, так что он оставил записку: ночь прошла хорошо, учитывая жару, последний раз он кормил и переодевал малышку в семь утра. А еще он приписал, что немного опасается «демонстрации», но надеется, что поступает правильно. Он просил жену молиться за него. И постскриптум: он любит их обеих больше, чем может выразить словами.

Хардин шел по привычному маршруту и старался двигаться уверенно, чтобы не казаться заблудившимся туристом или похмельным посетителем очередной конференции. Его не раз принимали и за того, и за другого. От дома до собора двадцать пять минут. Из нового города в старый. Из современности в древность. От кофеен к мощеным улицами. В торговом квартале было тихо, лишь немногие из благотворительных магазинов и агентств недвижимости, выстроившихся в ряд, были уже открыты. На улице спали бездомные, спальные мешки и картонки валялись в дверных проемах. Никто из них на него не смотрел, и Хардин был за это благодарен. Он уверенно шел вперед.

В наушниках радио: репортаж местной новостной станции из университетского городка. Репортер рассказывала, чего она ожидает от акции протеста, приводила данные полиции по количеству ожидаемых участников, цитаты студентов и администрации университета. Вдруг она резко замолчала, и Хардин услышал какие-то возгласы. Репортер объяснила, что прибыла большая группа демонстрантов: целеустремленные люди, чьи лица скрыты масками. Они собрались перед зданием администрации и выкрикивали лозунги. Затем тон ее голоса изменился, а крики стали громче. Заикаясь, она сказала, что кое-кто из протестующих заметил ее и двигается прямо к ней. Ведущий в студии спросил, в безопасности ли она. Хардин замер посреди тротуара, ожидая ответа. Он уловил обнадеживающий щелчок открывающейся двери автомобиля, за которым последовала череда ударов по металлу. Женщина кричала, что их машина окружена, и демонстранты бьют по крыше и окнам. Ведущий просил ее не отключаться и уточнил, есть ли рядом полиция. Она никого не видела, тогда он сказал, что они уже вызывают наряд.