Прикрыв рот и нос рукой в перчатке, он осторожными шагами прошел к кухне. Там было жарче, а запахи мусорного ведра еще больше отравляли воздух. На стойке стояли полупустые стаканы с водой. Идущий следом Робертс насчитал их пять штук.

– Гости, – заметил он.

– Не трогай их.

Робертс толкнул дверь во двор, и она легко распахнулась.

– А ушли они, похоже, вот этим путем.

Оба офицера вышли наружу. У дальнего забора стояли два стула, между ними еще один пустой стакан. Талбот забрался на стул и глянул через забор: еще один двор и несколько переулков, куда можно было свернуть.

– Пробежать через два сада – и свобода… – Он слез со стула.

Они осмотрели окна, выходящие во внутренний двор: все закрыты и занавешены.

– Ладно, – пробормотал Робертс и поспешил вернуться в дом.

Кухня, гостиная, коридор. Не было сомнений, откуда исходило зловоние. Робертс сел на нижнюю ступеньку и приподнял угол ковра в холле. Три метра толстого нейлона грубого плетения, от подножия лестницы до входной двери. Под ним потертые деревянные половицы. Талбот поднял ковер со стороны двери, и вместе они свернули его пополам. Его изнанка была покрыта запекшейся кровью. А запах заставил обоих отвернуться. Робертс ненадолго закрыл глаза. Выдохнул.

Они исследовали пол: несколько рядов плохо подогнанных половиц, большая часть которых была залита кровью. На некоторых половицах круглые отверстия от давно прогнивших сучков, и сквозь некоторые из них виднелась голубая ткань, прижатая снизу. Робертс и Талбот заметили это одновременно, и переглянулись. Наступили на половицы, и доски зашевелились под их ногами. Влево и вправо. Неплотно, словно не было ни клея, ни гвоздей, удерживающих их на месте.

– Кто-то был очень и очень беспечен, – заметил Талбот.

– Или кому-то было все равно, – ответил Робертс.

Вместе они подняли среднюю половицу. Оставшееся отверстие длиной в один метр и шириной девять сантиметров обнажило плечо, руку и шею, которые были разрезаны до самого хряща трахеи.

Робертс потянулся за рацией.

77

77

08:20