«Твою мать. Надо ж было так сглупить!»

Сунула окровавленные вещи в пластиковый пакет.

Ройс таращился на нее, широко распахнув глаза от ужаса. Сняв с головы парик, Рейчел сунула в пакет и его. Он силился заорать, дрожа всем телом, и браслет из тигрового глаза брякал о пол.

— Не знаю, помнишь ли ты меня, — произнесла она.

Ройс отрицательно замотал головой.

— Не играет роли.

Рейчел сверху вниз посмотрела на мужчину, хнычущего у ее ног. Снаряжаясь для этой задачи, она тревожилась, что, дойдя до этого момента, начнет колебаться. Что не сможет довести это до конца. Но сейчас не ощутила ни малейшей нерешимости.

— А теперь, мистер Ройс, меня ждет масса работы. У вас около двух минут, чтобы примириться с тем, что вы натворили за свою жизнь.

И увидела отблеск стали в выпученных глазах Ройса, когда поднесла клинок к его груди.

Глава 33

Глава 33

Ходить в костюмах Луис Магурски отказывался категорически. Работать строителем он начал всего в четырнадцать лет — таскал на стройплощадках медные трубы и толкал тачку, доверху наполненную цементным раствором, наравне с мужиками на восемьдесят фунтов тяжелее него и на двадцать лет опытнее. И никогда не считал себя «пиджаком» — одним из лощеных типов, отсиживающихся в домах-трейлерах, попыхивая сигарами, пока все остальные надрываются. Нет, Луис не из таких.

Так что, даже взяв ссуду на 28 тысяч долларов под свой дом строчной застройки в Бронксе, чтобы тридцать лет назад основать «Магурски Констракшен», вынудившую его проводить в комнатах для переговоров куда больше времени, чем на строительных лесах, Луис все равно расхаживал в свободных потертых джинсах и фланелевой рубашке, обычно красной, поверх новехонькой майки. За годы этот наряд стал его визитной карточкой. Он возненавидел шикарные официальные банкеты, из-за которых был вынужден втискивать свои тугие телеса в смокинг, а жене приходилось то и дело проверять его чистую белую рубашку — не замарала ли ее капелька красного вина или соус.

Луис Магурски был невысоким кряжистым человеком пяти футов шести дюймов ростом и почти столько же поперек. Годы перетаскивания цемента сделали его плечи широкими, а руки сильными. У него были гладкие блестящие щеки и короткие черные волосы, уже начавшие редеть. В каждое помещение Луис входил так, будто ему принадлежит все здание. А еще Луис Магурски воспринимал любое пренебрежение как личное оскорбление, грозя помнить обиды до гробовой доски, — потому-то перебегать ему дорогу осмеливались очень немногие. У него имелись и деньги, и средства, чтобы очень и очень осложнить жизнь любому.