Серрано прошел к входной двери.

— Она его впускает. Без сопротивления. — Опустившись на колено, Серрано пощупал паркет у двери. — Пол сухой. Значит, прежде чем войти, он разулся.

— Хахаль? — предположила Талли.

— Сомнительно, — покачал головой Серрано. — Никаких следов приготовления пищи. Ни грязной посуды, ни крошек, все на местах, а кровать заправлена. Встреча была по делу, а не для удовольствия.

Серрано прошел в ванную. Огляделся.

— А вот это уже интересно. Маховички крана протерты начисто. Наш друг воспользовался ванной, а потом стер отпечатки своих пальцев.

Проверил крышку унитаза и ручку смыва. То же самое. Протерты начисто. Значит, что дети этой ванной не пользовались. Раковина еще мокрая, но полотенца для рук сухие. Полотенца могут сохранить улики: волокна, увлажнитель, чешуйки кожи. Серрано потянул носом воздух. Потом снова.

«А это не…»

— Эй, Лесли, подойди-ка сюда!

Талли присоединилась к нему в ванной.

— Чуешь?

Она сделала глубокий вдох:

— Не уверена. Что-то сладковатое, а?

— Запах есть, — кивнул Серрано. — Определенно не женские духи. И вряд ли тринадцатилетний сын Рейчел пользуется одеколоном перед школой.

Выйдя из ванной, Серрано направился в кухню. Понюхал воздух. Талли последовала за ним.

— Пицца пахнет вкусно, — сказала.

— Погоди секундочку, — осадил ее Серрано.

Прошел в гостиную. Понюхал снова. Прошел к дивану. Опустился на колено. Понюхал.

— Иди-ка сюда, — жестом подозвал он Талли.

— Что?