– Нет.

– Если вы здесь работаете, почему вы попытались уйти, когда услышали шаги?

– Потому что я так и думал, что это она. Я хотел вернуться и посмотреть, что она задумала.

– Ладно. Вы не правы на мой счет и Ниро Вулфа, но со временем сами поймете. Я подниму руки – так будет легче обыскивать. – Я поднял их. – Если будет щекотно, сделка отменяется.

Обыскал он меня, вопреки ожиданиям, довольно ловко, не пропустив ни одного кармана. Даже полистал мой блокнот. С некоторой практикой из него вышел бы хороший карманник. Закончив, он сказал: «Все в порядке» – и сел на тот же стул, а я надел пальто и направился к двери, возле которой меня уже ждала мисс Кокс, в пальто и горжетке. Видимо, ей велели проводить меня до выхода из здания. С того момента, когда при виде Буша она произнесла: «О-о, это вы!» – мисс Кокс не проронила ни слова. Я открыл дверь, пошел следом за ней. Возле лифта она нажала кнопку, а после дотронулась до моего рукава кончиками пальцев и сказала: «Жажда мучает» – тоном, какого я от нее не ожидал. Она явно хотела со мной выпить.

– Пощадите! Сначала Буш набрасывается на меня, как бульдог, а теперь вдруг вы превращаетесь в сирену. Я вас стесняюсь.

– Быть не может. – Тон при этом не изменился. – Я не сирена. Я просто уже поняла, какой вы… каким можете быть. Мне стало любопытно, а когда кто-то вызывает любопытство… Я всего лишь сказала, что меня мучает жажда. Разве нет?

Кончиком пальца я приподнял ее хорошенький подбородок и заглянул в глаза.

– Умираю, как мучает, – произнес я, и тут подошел лифт.

Через час десять минут я, сидя за угловым столиком в ресторане «Гриль Чарли», решил, что деньги Вулфа – семь долларов, включая чаевые, – потрачены напрасно. Старт был хорош, но планку она не удержала. После первых же двух глотков она спросила: «А что такое вы имели в виду, когда сказали Энди Бушу, что за дверью опять он? Вы встречались? Где? Я не знала, что вы знакомы». Ничего не имею против, когда меня дурит профессионал, на том мы все учимся, но этот спектакль я воспринял как оскорбление. Но я терпел, утоляя ее жажду за счет Вулфа, а не клиента до тех пор, пока была надежда, а сообразив, что вытянуть из нее что-нибудь полезное невозможно, посадил в такси, а сам пошел пешком, чтобы подышать свежим холодным декабрьским воздухом. Была половина двенадцатого, когда я поднялся по семи ступенькам на наше крыльцо. Вулф, наверное, уже спал.

Нет, не спал. Раздеваясь в прихожей, я услышал в кабинете знакомые голоса и щелканье клавиш пишущей машинки. Я прошел в кабинет. Вулф сидел за своим столом. Эльма на моем месте печатала на моей машинке. Сол Пензер устроился в красном кожаном кресле, а Фред Даркин – в желтом. Я постоял у двери. Никто на меня даже не взглянул. Все слушали Вулфа.