– Столичная полиция.

– Ага, значит, вернулись? – сказал Банколе. – Она вам звонила, так? Да. Вижу. Что еще она сделала, чтобы разрушить нашу жизнь?

– Мне она не звонила, – ответил Нката, – но, похоже, следовало бы. – За спиной мужчины Нката разглядел полутемную гостиную со сдвинутой со своих мест мебелью. – Я пришел поговорить с миссис Банколе.

– Ее нет. – Абео хотел закрыть дверь.

Нката не дал ему это сделать, прижав ладонь к деревянной панели.

– Простите, мистер Банколе. Возможно, вы лжете. Так что мне нужно убедиться самому.

Абео отвернулся от двери, оставив ее открытой. Когда Нката переступил порог квартиры, Банколе крикнул:

– Монифа! К тебе пришли. Здесь коп.

Ни ответа, ни какого-либо другого звука, но это не значило, что в квартире никого нет.

– Как я сказал, мне нужно убедиться, – повторил Нката и заглянул сначала в кухню, а потом в две спальни и ванную. Похоже, Банколе его не обманывал. Он в квартире один.

Но он не мог сам перевернуть мебель и ударить себя по лбу утюгом, который валялся на полу рядом с креслом. Вопрос в том, чья кровь на его одежде: его, жены или кого-то еще?

– Куда она пошла? – спросил Нката.

– Не знаю.

– Что здесь произошло?

– На меня напал мой никчемный сын. Сын. На отца. Если б не я, этого сына шлюхи вообще на свете не было бы.

– Похоже, он может за себя постоять, да? – Нката указал на кровь, которой был забрызган Банколе.

– Он думает, что уже вырос и может меня не слушаться. Он ошибается. Вы видели, что тут никого нет, так что оставьте меня в покое.

– Вы ударили свою жену, мистер Банколе? Это ее кровь?

– Я здесь хозяин. Не женщина. Ни одна женщина не будет здесь командовать, пока я жив.

– И чем это для вас закончится? – не удержался Нката.