«Есть же такие люди, – думал, глядя на него, Бёрье. – Напичканы чужими словами, готовыми цитатами. Как автомобили, которые не разваливаются на части только благодаря стикерам на бампере».

Между тем снаружи становилось пасмурно. Исчезли тени. Тонкие березки уже едва прорисовывались на фоне мутно-серого ландшафта. Официантка приняла у них заказ.

– Лосиный стейк, пожалуй, – сделал выбор Тагген. – И…

– Знаю-знаю, – официантка улыбнулась, – не экономить на соусе и картошке.

– Я хотел сказать: «И ваш номер телефона».

– Мой телефон разрядился. – Официантка подмигнула и быстро ушла.

– Я голоден, – крикнул ей вслед Тагген и похлопал себя по животу. – Так что можно два по цене одного.

Он продолжал болтать, теперь уже про ресторан «Рипан». В этом месте когда-то стояла самая старая в Кируне прачечная, знает ли об этом Бёрье? И женщины полоскали белье в ледяной воде, даже зимой. Потом здесь был открытый бассейн, пока кемпинг, наконец, не перестроили в отель.

– Кируна растет так, что все трещит по швам. Нужно успеть запрыгнуть в последний вагон.

В ожидании заказа Тагген уже сжевал весь белый хлеб и принялся за черный, из муки грубого помола. Потянулся за масленкой к соседнему столику. Бёрье выжидал возможности вставить слово.

Это походило на поединок между Инго Юханссоном и великаном Эдом Сандерсом из Лос-Анджелеса, финал 1952 года в тяжелом весе. Инго уходил – отступал, пятился, вытанцовывал на месте. Хотел измотать Сандерса. Так они и топтались на ринге – ни единого удара за два раунда. Тогда Инго дисквалифицировали за пассивный бокс.

Уже был съеден стейк из лосятины, обед подходил к концу, а случая для Бёрье так и не представилось. Наконец, в самый разгар описания новых рудных месторождений, простиравшихся от Луоссы до Нукутусярви, он не выдержал.

– Послушай, – оборвал Таггена на полуслове, – мой отец…

Тагген замолчал и проверил свой мобильник.

– …Ты ведь старше меня, – продолжал Бёрье, – и уже боксировал в клубе, когда я только пришел. Ты знал его?.. Ну, я имею в виду, он ведь работал на твоего отца…

Тагген провел рукой по лицу.

– Ну твоему отцу тогда было за тридцать, – ответил он. – Я не водился с такими, поэтому… нет, я его не помню.

– Я тут поговорил с одним типом… Ларри Гран, из того же дома престарелых, что и Ниркин-Юсси. И он сказал, что отец был замешан в какой-то афере с продажей фальшивой валюты русской мафии. Якобы эта мафия его и застрелила. Там еще был этот, как его… Форслинд, что ли… В общем, звучит как бред сумасшедшего…

– Ну… не ты один ничего не знаешь о своем отце, – ответил Тагген.