– Длинных рубашек у меня дома достаточно.

– Сдаюсь! – воскликнула Йенни. – Забудь о празднике. Зачем туда идти, если это тебе так тяжело дается?

– Но я должна туда пойти, – мрачно возразила Мелла. – Особенно теперь, когда Ребекка отстранена от расследования. Если не пойду, меня могут неправильно понять. И ты здесь, чтобы помочь мне.

– Тогда крепись. Вот это…

– У него только один рукав… ну хорошо, хорошо…

Небесно-голубое платье село как влитое.

– Убийственно хороша. – Йенни покачала головой.

Анна-Мария согласилась и, довольная, долго вертелась перед зеркалом, пока не взглянула на ценник.

– Сколько?.. Они что, вшили в подол бриллианты?

И тут Йенни приступила ко второй стадии операции – уговариванию. Когда Анна-Мария покупала себе платье в последний раз? У них один размер обуви, и Йенни с удовольствием одолжит маме свои лучшие туфли.

Наконец позвонили Роберту, и тот, конечно, сказал «да».

– Ну хорошо. – Анна-Мария надеялась, что денег на ее карточке хватит. – Пусть это будет дорогой праздник.

Один поцелуй, который дочь запечатлела на ее щеке, стоил половины этой суммы. Обе они смеялись. Успели и пообедать, перед тем как Йенни пришло время возвращаться в школу.

* * *

Такая старость всегда наводила на Бёрье Стрёма уныние. Крупный, но вялый, без мускулов. К тому же бледный, как плохо пропеченное тесто, и с темными кругами под глазами. Волосы выпали почти все, оставшиеся слишком длинны. Бёрье не за что не узнал бы Таггена, сына Брусничного Короля, если б тот сам не пошел к нему навстречу.

– Стрёммен! Какими судьбами?

Трое мужчин в наушниках монтировали в мастерской какие-то будки, но голос Таггена перекрыл шум станков.

– Давненько, давненько… Послушайте, парни!

Машины замолкали одна за другой. Наушники опускались на шеи или же, напротив, поднимались на виски.

– Сегодня у нас в гостях звезда, – продолжал Тагген, пожимая Бёрье предплечье левой рукой и одновременно ладонь правой. – Бёрье Стрём! Чемпион Олимпийских игр семьдесят второго года, трехкратный чемпион Швеции!