Если они ее еще не заметили, то наверняка увидят, как только поравняются.

Давай. Нужно идти.

Пригибаясь, она бросается вперед и ныряет в густой подлесок. Колючки и ветки стегают по лицу, раздирают одежду.

И снова слышны голоса – Калеб выкрикивает указания.

Не поднимаясь, Элин продирается дальше, и острые шипы цепляются за волосы и шею. Она морщится, когда один царапает голову.

Между порывами ветра она снова слышит Калеба. Ее охватывает паника.

Она слегка поднимает голову, но видит только заросли впереди – сосновые иголки, взрыхленная почва. Палая листва, вымокшая и помятая. Ноздри наполняются запахами свежей земли и гниения.

– Видишь? – кричит Калеб, и ветер уносит его слова. – Вон там?

Элин не знает, к кому он обращается – к ней или к Ронану. Но замечает какое-то движение.

С колотящимся сердцем она замирает, вглядываясь в чащу. Мышцы подергиваются от напряжения. Она не может больше сохранять неподвижность.

Грохочет гром.

Когда звуки затихают, она снова слышит Калеба:

– Пошли. Тут ничего нет.

Какое облегчение! И все-таки она выжидает неподвижно еще несколько минут.

Медленно выдыхая, постепенно встает и, прячась за деревьями, осматривает лужайку впереди.

Ноги затекли и подчиняются не сразу.

Не теряя бдительности, она ковыляет по траве к главному зданию. Калеба с Ронаном не видно, но они, скорее всего, двигаются в том же направлении – подальше от того места, где они вышли, к скале.

Вернувшись к стене, она медленно обходит здание, и снова ее одолевает паранойя – вдруг Калеб наблюдает за ней? И ждет. Мимолетные взгляды на здание лишь усиливают тревогу – за окнами перемещаются тени.

Элин огибает основание скалы и готова уже спуститься по лестнице к виллам, когда ветер ненадолго стихает. Деревья перестают качаться, кружащийся песок оседает на землю. Она снова улавливает обрывки фраз, а потом какой-то резкий скрежет. И снова голос. Отрывистые, злые слова. И они опять теряются в новом порыве ветра.

С колотящимся сердцем Элин ждет нового затишья.