– Отпусти ее, – просит Юэль.
– Не выйдет.
Это выражение лица – пародия на сочувствие.
В туалете Бьёрн спускает воду. Громко опускается крышка унитаза.
– Теперь я стала сильной, – говорит мама, которая уже не мама. – И все благодаря тебе.
Кажется, что воздух вокруг становится плотнее. Он как будто застилает глаза. Реальность разрушается. – Что ты хочешь этим сказать? – спрашивает Юэль. По ту сторону двери в ванную в кране бурлит вода. Бьёрн что-то напевает.
Сухие мамины губы растягиваются в улыбке. Зубы серые, липкие от ванильных сердечек.
– Почему все благодаря мне? – не отстает Юэль.
– Ведь это ты привез меня сюда.
Дверь в ванную открывается, и мама поворачивается туда. Радостно улыбается Бьёрну. Идеальная имитация той мамы, которой она когда-то была.
– Только представь, как чудесно, что оба моих мальчика снова со мной, – улыбается она.
Нина
Нина
Дагмар пристально смотрит на Нину. Выплевывает полупережеванные куски вареной картошки, растворенные в готовом соусе «Ремулад». Нине стоит немалых усилий, чтобы продолжать сидеть у ее кровати и быть спокойной и собранной. Нужно напоминать себе, что Дагмар ни в чем не виновата. Ей становится все хуже. Нина и раньше видела, как страх и ощущение бессилия провоцируют у пожилых антисоциальное поведение. А Дагмар даже не может говорить. Плевать и пачкать – вот и все, что ей осталось. Жаль ее.
Но это Нине не помогает. Внутри ее что-то зарождается. Ее собственный страх скоро перестанет помещаться в теле. Что-то давит в голове. В любой момент это может сдетонировать. Предохранитель полетит.
– Я могу этим заняться, – предлагает Вера, откладывая вязанье.
Она встает со своей кровати и становится рядом с Ниной, которая отдает ей ложку.
– Вот так, – приговаривает Вера и садится на край кровати. – Вот так, вот так. Ты же можешь.
Она проводит ложкой по губам Дагмар, и рот больной старухи открывается. Высовывается липкий язык. Вера ободряюще кивает и кладет в рот еду, осторожно дотрагиваясь костяшкой указательного пальца до подбородка Дагмар, чтобы та снова закрыла рот.