От этой мысли у Нины кружится голова. Она замечает, что крепко вцепилась в подлокотники, как будто иначе может свалиться с земного шара.

Она никогда не забудет просветление, которое случилось в квартире Г6 от того, сколько всего скрывается под лакированной реальностью.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает Юэль.

Он щурится от солнца, но продолжает изучать Нину, словно хочет зарегистрировать каждое ее движение, малейшее изменение мимики.

Или ей просто кажется. Может, она уже разучилась взаимодействовать с другими людьми. Маркус – единственный, с кем она общалась после той ночи в «Соснах», и даже его избегала как могла.

– Я не знаю, как с этим жить, – признается Нина. – Кажется, я абсолютно разбита.

– Я тоже. Хотя в принципе я привык к таким ощущениям.

Нина устало улыбается.

Внизу у воды мычит корова. Кричат чайки.

Действительно кричат? Они и правда существуют? – Ты была на работе с тех пор… с тех пор, как мы там были? – спрашивает Юэль.

Нина мотает головой.

– Но ты был, да? – спрашивает она. – Что случилось? Юэль наконец отводит взгляд. Смотрит на свои руки:

– Я говорил с Верой. Она сказала, что попутчик никуда не делся. Что маме пришлось умереть, чтобы он обрел свободу.

Слова постепенно проникают в Нинин мозг. Она вцепляется в подлокотники кресла:

– Значит, попутчик хотел, чтобы Моника умерла? Таким все время и был его план?

– Кажется, да.

Как она могла подумать, что перехитрила существо в кровати?

Все опять переворачивается с ног на голову. Уцепиться не за что, опоры нет.