– Мы может погасить все огни или попытаться ими мигать… Если все лампы и фонари погаснут вместе, с другого парома можно будет понять, что у нас не все в порядке…
– Ты и правда хочешь оказаться в темноте вместе с этими?
– Но мы могли бы попасть в машинное отделение и залить водой электрооборудование. Если мы это сделаем…
– Я вообще не понимаю, зачем мы все это обсуждаем. Нам нужно попасть в рубку каким-либо образом, а по дороге просто нужно изрубить в фарш каждого монстра, который окажется на пути…
– Замолчи, Антти, ты такой же кровожадный, как они.
Друг Калле беспомощно разводит руками.
Альбин видит, что на его рубашке и жилете под мышками большие пятна от пота.
– Мы пока не знаем, что произошло на самом деле с этими людьми, – продолжает он. – Но это люди… они больны. И нуждаются в помощи.
– Ты и правда так считаешь? – раздается чей-то голос. – А я как раз считаю, что помощь нужна вам.
Все оборачиваются на голос. Кто-то вскрикивает. Альбину не хочется смотреть, но он тоже поворачивает голову к входу.
В дверях стоит Дан Аппельгрен. Но его почти не узнать. Весь опухший, глаза красные, с нездоровым блеском, будто стеклянные.
За его спиной толпятся зараженные. Они шумно принюхиваются, лязгают зубами. Будто чего-то ждут.
Альбин смотрит на Лу. Вспоминает, как они рассказывали друг другу страшные истории по ночам в летнем домике. Вот, настал тот час, когда он приоткрыл ту дверь, которую тогда представлял себе. Теперь он знает, что за чудовища там прятались. Вот они уже здесь.
Стулья с грохотом переворачиваются, пол начинает вибрировать, когда сидящие ближе к входу вскакивают с мест и бегут в другой конец зала.
Кто-то начал молиться,
Марианна
Марианна