– Видимо, они подчиняются какому-то инстинкту, – предполагает Винсент.

Мадде нехотя кивает. Всхлипывает.

– Я пытаюсь понять, почему Сандра вернулась в нашу каюту. Почему она напала именно на меня. Потому что она меня любит или, наоборот, потому что ненавидит?

– Почему она должна тебя ненавидеть? Вы же подруги.

– Мы поссорились в последнюю минуту… Я поступила глупо, я виновата…

И снова Мадде начинает плакать. Когда рыдания сотрясают ее плечи, блески на спине сверкают через прозрачную ткань платья.

Марианне тоже очень хочется заплакать. Она видит, как горько потерять близких людей, как Винсент и Мадде волнуются за тех, кого любят. И в то же время она завидует их боли.

Она переживает что-то вроде поражения. Потому что вынуждена признать тот факт, что совершенно одинока. Какие бы фантазии ни возникали в ее голове в отношении Йорана, это всего лишь фантазии.

Марианна вытирает ладони о юбку. Думает, не нужно ли написать письмо детям и оставить его в каюте. Может быть, кто-то найдет его, когда все закончится, если ей самой не удастся выжить. Но в то же время она не знает, что писать.

Марианна встает с кровати, подходит к Мадде и кладет ей руку на плечо.

Мадде не возражает. Теперь она рыдает, уткнувшись в плечо Марианны.

– Ничего, – утешает Марианна и прижимает Мадде крепче, нарочно стараясь не смотреть в окно. – Все пройдет. Все-все пройдет.

– Я хочу домой, – плачет Мадде.

– Я тоже, – отвечает Марианна. – Даже я хочу, хоть и терпеть не могу свою квартиру.

Винсент тоже вздрагивает, и Марианна не уверена, плачет он или смеется. Да и какое это может иметь значение?

Дан

Дан

Дан облокачивается спиной о косяк двери. Ему нехорошо. Совсем нехорошо. Артерии пульсируют. Кровь Йенни в желудке просится обратно с тех самых пор, как там оказалась.

Если бы у него только было больше времени. Тогда он мог бы оставить ее на потом. Насладиться ожиданием.