– Вы когда-нибудь слышали о санкеку? – прервал мои размышления старик.

– Нет, – признался я.

– В переводе это означает «композиция трех». Это стиль японской камерной инструментальной музыки. Три девушки – три инструмента. Кото – это род цитры, сямисен и флейта сякухати.

– Откуда у вас эта статуэтка?

Старик немного помедлил с ответом.

– В конце 30-х… Короче, с некоторых пор я не мог больше бывать у Заблудовских, как прежде, – объяснил Кончак. – Вот я и взял эту статуэтку на память… Если честно, то я ее стащил. Надеюсь, вы меня извините…

Я понимал, что статуэтка – не доказательство, что это тоже может быть трюком, но… все же верил.

– Вам действительно сто восемнадцать лет?

– Представьте себе, да.

– Как это возможно?

– Еще великий Мечников…

– Да-да, я читал доклад прадеда.

– Поверьте, это было яркое выступление. Профессор Заблудовский умел увлечь аудиторию…

– И все-таки как вам это удалось?

– Вы же помните, что писал Павел Алексеевич? Если поддерживать нормальную работу всех важнейших органов и не позволить цепи разорваться в самом слабом ее звене, то можно…

– Вы поставили опыт на самом себе?! Вы принимали лизаты? Все эти годы?

– Именно так, – подтвердил старик. – После того как в 1938 году работы по лизатотерапии в ВИЭМе и Лечсанупре официально закрыли, я решил продолжить опыты э-э-э… в частном порядке. Технология изготовления препаратов была мне хорошо известна…

Кончак поднялся с кресла и направился к двери, которая вела в смежную комнату.

– Не желаете взглянуть?

Я подошел и встал у него за спиной. Борис Ростиславович открыл дверь и щелкнул выключателем. За дверью обнаружилась небольшая – метров восемь квадратных – комната без окон. Очевидно, кладовка. Там было оборудовано что-то вроде домашней лаборатории. Вдоль стены тянулся длинный стол, заставленный склянками, пробирками и приборами, из которых я смог узнать только микроскоп. В одном углу стоял старый пузатый холодильник «ЗИЛ», а в другом я с удивлением увидел обычную электрическую мясорубку марки «Мулинекс». Запах химических препаратов чувствовался здесь сильнее.