– Ничего себе… – пролепетал Хэнсон.

– Книга и впрямь очень ценная. Но я не специалист – подозреваю, что вы можете переплатить. Если угодно, просто возьмите ее на время.

– Черт бы вас побрал! – выругался Хэнсон, переворачивая страницы.

– Книга и впрямь содержит все, что Старый Ник знал о грязных схемах и двойной бухгалтерии, насчет этого слухи оказались верны. Жулики, копы, сенаторы и даже президенты – все они могут почерпнуть здесь полезные для себя сведения.

Хэнсон качал головой, не отрывая глаз от книги.

– Но мы заблуждались, считая ее леджером. Скорее это учебное пособие от другого итальянского гангстера. Там указана дата первого издания на английском языке – тысяча шестьсот сороковой год.

– Гангстер носил фамилию Макиавелли, – сухо добавил Хэнсон.

– А книга, – сказал я, – называется «Государь».

Эндрю Тейлор Долгая соната мертвецов

Эндрю Тейлор

Долгая соната мертвецов

С Адамом мы не встречались больше двадцати лет. Видеть-то я его видел – он мелькал в телевизоре, причем появлялся на экранах все чаще и чаще, и в конце концов не наткнуться на него стало трудно, – но общался с ним последний раз на вручении дипломов. С ним и с Мэри.

– Ну что, – сказал тогда Адам, легонько хлопнув меня по руке, – слава богу, все позади. Пойдем выпьем. Отпраздновать же нужно.

– Нет, – ответил я. – Не хочу.

А Мэри промолчала.

Не стану отрицать, я испытал потрясение, когда спустя столько времени увидел Адама на улице. И весьма неприятное потрясение – первое из трех, обрушившихся на меня в тот день одно за другим.

Во вторник после обеда я стоял в читальном зале возле высокого окна, выходившего на Сент-Джеймс-сквер. Моросил февральский дождь. Я наблюдал за зонтами, снующими внизу, как мокрые жуки, и машинами, что непрерывным потоком огибали площадь по часовой стрелке. Адам, видимо, только что пересек скверик посреди площади и остановился у ворот на северной стороне, выжидая удобного момента, чтобы перейти дорогу.

Тут-то я его и узнал. Несмотря на дождь, Адам был без шляпы и зонта. Плащ от «Бёрберри» расстегнут, голова запрокинута, ноги чуть расставлены. Адам улыбался, будто сырость и слякоть были ему совершенно нипочем.

В такой же позе он красовался, когда я увидел его впервые – это был первый день первого семестра в университете. Погода мало отличалась от сегодняшней. Я смотрел из окна своей комнаты на мощеный дворик и жалел, что не остался дома. А во дворике стоял Адам – с таким видом, словно он тут хозяин. Через полминуты выяснилось, что это мой сосед по комнате. Адам тоже поступил на английское отделение, так что весь год, не считая каникул, мы проводили вместе почти каждый день.