– Удивил.

Через три недели отца не стало.

Пока он умирал, у нас было время подготовиться. В день его смерти я спросил маму по телефону, нужна ли ей помощь, и она ответила, что нет.

– Я уже обо всем договорилась, – сказала она. – Просто приезжай на похороны.

В трубке послышалось шуршание, а затем – треск, будто что-то порвалось.

– Мама, как ты? – спросил я.

– Я?

Она не ожидала от меня такого вопроса. Подозреваю, что она слышала его от многих людей за эти несколько лет, прошедшие с того времени, как заболел отец, – и особенно перед его неминуемой смертью.

– Кто же еще? Мама, как ты? Держишься?

– Все хорошо, – ответила она, и я снова услышал, как что-то рвется. – Разбираю вещи твоего отца. Начала… заранее. Несколько коробок уже вынесла, но никак не могу отделаться от мысли, что это неправильно. Складывать его вещи, пока он еще… был здесь. Но работы непочатый край.

Может показаться, что моя мать была чересчур практичной или даже бесчувственной, но это не так. Да, она даже в самые трудные минуты сохраняла спокойствие, но это не мешало ей быть заботливой. Когда я был маленьким, она постоянно читала мне книги и всячески поддерживала мое желание учиться и учить. Она была и по-прежнему остается прекрасной матерью. Что же касается их отношений с отцом… Скажем так, они не любили друг друга по-настоящему. Они были друзьями, сожителями, партнерами в прямом смысле слова. Они вместе воспитали сына и плыли по течению в одном направлении. Но любви между ними не было. Думаю, что мама воспринимала уход папы как завершение одного периода жизни и начало другого. Когда она позвонила, чтобы известить меня о его смерти, то просто сказала: «Он ушел».

– Тебе там не слишком одиноко? – спросил я.

– Одиноко ли мне? – удивилась мама. – Дон, мне стало одиноко с тех пор, как ты уехал. Мы с отцом оба были одиноки. Ничего страшного. – Что-то снова порвалось. – У твоего отца целая уйма книг. Даже не сосчитать.

Тут я догадался, откуда этот звук. Скотч. Мама заклеивала коробки с отцовскими книгами, чтобы отправить на библиотечную ярмарку, в которой участвовала дважды в год. В этом была ее отдушина.

Множество вопросов вертелось у меня на языке. Я хотел спросить, почему она вышла замуж за отца. Почему они не развелись. И что могло значить последнее папино слово: «Удивил».

И конечно, я хотел задать ей самый главный вопрос: знала ли она отца? Знал ли его на самом деле хоть кто-нибудь?

Но мама прервала ход моих мыслей.

– Ну что, – сказала она, отрывая очередной кусок скотча. – Во вторник, договорились? Не опаздывай!