– Стивенсон и Хайт в бытность свою студентами тесно дружили, принадлежали к одним и тем же клубам, допоздна пили в одних и тех же сомнительных кабаках. Потом в газете появляется информация об убийстве проститутки, и их пути расходятся. Хайт исчезает из жизни Стивенсона. Убийцу так и не находят. Стивенсон сочиняет повесть о такой женщине, и жена убеждает писателя, что эта книга дурно скажется на его репутации. Но когда о повести становится известно Хайту, тот отправляется в Борнсмут. Он из богатой семьи и поэтому останавливается в лучшей гостинице города, где тщательно ведутся все записи. – Терк постучал по ксерокопии страницы из гостевой книги с подписью Хайта и указанием времени его пребывания. – Вполне очевидно, что убийство совершил Хайт, Стивенсон же либо являлся свидетелем, либо был посвящен в тайну своего друга. Золотой юноша, которого Стивенсон знал в Эдинбурге, превратился в беспутника, преследуемого кредиторами, отвергнутого своими родными и живущего за счет темных дел. – Он постучал по пачке судебных отчетов и газетных материалов. – Сводничество, незаконная торговля, скупка краденого… Да к тому же с буйным нравом. В описании одного из арестов говорится, что он впал в нечеловеческую ярость, перебрав с выпивкой. – Терк сделал паузу. – И когда Хайт покинул Борнсмут, Стивенсон сел и за три дня написал «Джекила и Хайда». Не ту версию, что известна всем нам, а ту, где действие происходит в Эдинбурге и Хайт, он же Хайд, во время нападения на проститутку убивает ее, а не затаптывает ребенка. Опять же – писателя разубеждают издавать повесть. Фанни знала, к чему это приведет: среди горожан пойдут разговоры. Они вспомнят об убитой проститутке, узнают имя Хайта, покажут пальцем сначала на него, а потом на его близкого друга, Роберта Льюиса Стивенсона. Такого никак не могло случиться – все закончилось бы тюрьмой или чем похуже. Книгу надо было уничтожить, сюжет переработать, Хайта заменить Хайдом.

– Понятно, – тихо произнес я.

Слезы текли у меня из глаз и капали на стол. Я видел Шарлотту на кровати в той самой ужасающей позе; жизнь в ней угасла навсегда. Об этом я и собрался было сказать, но Терк в этот момент выдвинул ящик и принялся доставать новые бумаги. Среди них было родословное древо и несколько рисунков – портретов одного и того же человека. На более ранних был изображен юноша не моложе двадцати, а на более поздних – неважно сохранившийся мужчина среднего возраста. Он выглядел так знакомо…

– Эдвин Хайт, – пояснил Терк. – Я был поражен сходством, когда впервые увидел вас, – некоторое время назад, сквозь витрину магазина. Спросил у Джорджа, кто вы такой, и решил, что это не случайное совпадение. Поэтому я и попросил его послать вас ко мне.