— Сон? — говорит она, помолчав, и отступает на шаг. — Не думаю, мисс. Не думаю, что про меня. Вероятно, это был сон про... про мистера Риверса. Гляньте, а вот и он! Его сигарета почти совсем догорела. Идите скорей, иначе вы его пропустите... — Тут голос ее дрогнул, но она вовремя спохватилась и продолжила: — Вы его пропустите, идите скорее смотреть!

Она меня оглоушила — на миг все поплыло перед глазами, — но я поднялась, на ватных ногах подошла к окну: перед домом, попыхивая сигаретой, расхаживал Ричард. Я словно прилипла к стеклу — не отрывалась, даже когда он давно ушел к дяде. Если бы день был пасмурный, я бы видела в стекле свое отражение, но я и так хорошо представляла себе свое лицо: запавшие щеки, полные алые губы — слишком полные и слишком яркие от поцелуев Сью. Я вспомнила дядины слова: «Ваших губ уже коснулся яд». И как испугалась Барбара, и как миссис Стайлз пичкала меня мылом, а потом долго и упорно терла руки о передник.

Все другое теперь. Но, в общем-то, ничего не изменилось. Она раскрыла мою плоть, но края сойдутся, плоть затвердеет, останется лишь шрам. Я слышу, как она идет в мою гостиную, вижу, как садится, прячет от меня лицо. Я жду, но она на меня даже не взглянет — наверное, никогда больше она не посмеет посмотреть мне в глаза. А я-то хотела ее спасти! Теперь я ясно вижу, что меня ждет, если откажусь от задуманного Ричардом побега. Он уедет из «Терновника» и заберет ее с собой. Не век же ей здесь куковать? Она уедет, а я останусь — с дядей, с книгами, с миссис Стайлз, мне приведут какую-нибудь новую служанку, пугливую и хлипкую — для пинков... Я представила себе свою жизнь — минуты, часы, дни, которые уже прожиты, и подумала о долгих днях и минутах, которые мне еще суждено прожить. Какими они будут — без Ричарда, без денег, без Лондона, без свободы? Без Сью.

Так что сами видите теперь: это любовь — не презрение, не злоба, — только любовь заставила меня в конце концов сделать с ней то, что я сделала.

Глава одиннадцатая

Глава одиннадцатая

Как и было намечено, мы бежали в последний день апреля. Время пребывания Ричарда в доме окончено. Дядины гравюры разобраны по альбомам и переплетены, он милостиво дает мне на них полюбоваться.

— Тонкая работа, — говорит он. — А вы как думаете, Мод?

— Да, сэр.

— Вы посмотрели?

— Да, дядюшка.

— Именно. Тонкая работа. Думаю, надо послать за Хотри и Хассом. Пусть приедут... на следующей неделе. Что скажете? Отпразднуем это?

Я не отвечаю. Я представляю себе столовую, гостиную — и себя, далеко-далеко от этих мест. Он обращается к Ричарду.