Жена повернулась ко мне, в ее глазах стояли слезы.
– Я не хотела, чтобы так вышло. Не хотела, чтобы случилось что-то плохое. Я пыталась тебя предупредить.
– Еще ничего не случилось, – проговорил я хрипло. Боль была невыносимой, ногу жгло будто огнем. – Ты можешь все остановить. Останови ее.
– Не могу… – прошептала она, едва заметно качнув головой.
Я почувствовал, как ледяная пустота в груди разрастается и контрапунктом спускается к горящей огнем ноге. Моя жена была здесь, рядом со мной, пыталась меня защитить, а я совершенно ничего к ней не чувствовал.
От моей любви к ней не осталось и следа.
Стало ясно, что она не любила меня уже много месяцев, а возможно, и лет. Больше нас ничего не связывало. Мы с Вильямом остались совершенно одни, и я был его единственной надеждой.
Бет переломила ружье и выкинула на пол все еще дымящуюся гильзу. Кровь так и продолжала сочиться из пореза у нее на руке, капала на ковер, на кровать, пропитывала халат.
– Мел, ты уже выбрала сторону. Не забывай этого.
– Мел, не надо, – сказал я. – Ты никогда в жизни не сможешь об этом забыть.
Бет вынула из кармана два розовых ружейных патрона. Я почему-то обратил внимание, что на гильзах виднелась маркировка –
– Вставай, Мел, – сказала она.
Медленно, не глядя в мою сторону, Мел поднялась на ноги.
– Отойди от него, – скомандовала Бет.
Мел повиновалась, и Бет щелкнула ружьем.
– В ноге у тебя сейчас мелкая дробь – на уток и голубей. А вот эти розовые потяжелее, на крупную дичь, – спокойно произнесла Бет, – вроде оленя или волка. Человеку тоже хватит.
– Хватит, чтобы убить, – проговорил я сквозь сжатые зубы.
– Самозащита в чистом виде. Ты же чуть не вдвое меня больше.
Мы смотрели друг на друга, повисла тишина, и только на прикроватной тумбочке тикал будильник.