— Черт побери, — пробормотала Нэлл.

— Пошли, — сказала Колетт, увидев, что Фрэнси вошла в дом.

Она взбежала по ступенькам и успела остановить дверь, до того как та закрылась. Нэлл поднялась за ней.

— Ты с нами? — спросила она у Одди.

— Нет, — сказал он, натягивая капюшон. — Лучше я тут постою. На всякий случай.

— Да, стой на стреме, — сказала Нэлл и перешла на драматический шепот. — Если мы не вернемся через три дня, вызывай полицию.

Колетт и Нэлл вошли в подъезд.

— Фрэнси, — сказала Колетт, остановившись у покрытой ковром лестницы. — Оставь письмо и пойдем отсюда.

— У меня нет на это времени, — сказала Нэлл, поднимаясь по ступенькам. — Мама сегодня уезжает.

Колетт стала подниматься за Нэлл на третий этаж и увидела зонтик Фрэнси, стоявший у стены возле открытой двери. Колетт вошла в квартиру и прошла в маленькую кухню. В коридоре аккуратно стояли картонные коробки с вещами, на них ровными печатными буквами было написано: КАСТРЮЛИ И СКОВОРОДКИ. ПОСТЕЛЬНОЕ БЕЛЬЕ. ПОСУДА. Барная стойка на кухне была завалена детскими бутылочками, витаминами для беременных, коробками с китайскими травами и упаковками чая для повышения лактации.

Фрэнси стояла в гостиной, которая была отделена от кухни широкой барной стойкой, покрытой белой плиткой. Она осматривала комнату.

— Как ты вошла? — спросила Нэлл.

— Дверь… была не заперта.

Колетт посмотрела на дверную ручку, она оказалась старая и расшатанная. Заметив на полу отвертку, она спросила:

— Фрэнси, ты что, взломала дверь?

— Нет, просто ручка сломана.

— Так, это уже слишком, — сказала Колетт. — Оставь письмо снаружи.

— Я оставлю, — рассеянно сказала Фрэнси, прошла мимо Колетт, мимо коробок в коридоре, и направилась в спальню. — Погодите минутку.

Колетт вздохнула и заметила, что Нэлл листает тетрадь, которая лежала на столешнице.

— Гляди, — сказала Нэлл. — Это таблица кормлений и смены подгузников. — Она перевернула страницу. — Господи, она делает отметку всякий раз, когда ребенок срыгнет.