— И он здесь. — Тоненькие пальчики разгладили невидимую складку на халате. — Выпустили, значит… обманули… а я, как дурочка, право слово…

— Вы не дурочка, вы умная, очень умная и очень сильная. Поверьте, при других обстоятельствах эти качества в женщине меня восхищают, но вы… Вы, Софья Сергеевна… Или вас правильнее было бы назвать Светланкой? Соня или Света?

— Обе. — Ни мало не смутившись, ответила она. — Но лучше Соней, так привычнее. А она тоже не спит?

Вопрос адресовался Кукушке, но ответила Ника.

— Не сплю. — Голос сиплый, а вид… Господи, да будь его воля, Салаватов размазал бы по стене эту белокурую стерву за то, что она сотворила с Никой.

— А… а это? — Соня достала шприц из кармана халата. — Врача позовите, а то еще загнется.

— С чего такая заботливость? — Поинтересовалась Ника.

— Мне сейчас лишний труп совершенно ни к чему, мне и без него хватит.

— Понятно… Смотри. — Ника неловко отодрала пластырь, который удерживал иглу. Отодрала вместе с иглой. Тимур отметил чистую кожу, без малейших следов укола, и улыбнулся. Все-таки, Кукушка — хитрющий мужик, этакий фокус придумать. И Ника умница, не испугалась.

А зеленые глазищи стали еще больше, горят огнем, а на лице застыло выражение праведного негодования. Ника злилась, Салаватов читал ее злость в нервно подрагивающих уголках губ, в побелевшем кончике носа и ярким зеленым искрам вокруг зрачков.

Первобытный человек, внезапно проснувшийся в теле Салаватова, требовал: во-первых, отомстить за самку, а, во-вторых, схватить эту самую самку в охапку и утащить в пещеру, подальше от посторонних взглядов.

— Игла запаяна. — Счел нужным сообщить Иван Юрьевич. — Так что ваше лекарство осталось в… ну, в этой системе.

— Обманули дурачка на четыре кулачка… — Рассмеялась Соня-Света. — Помните, в школе так дразнились? А, хотите, я расскажу все, как есть? Сама, в деталях, и на вопросы отвечу, на все до единого, даже на интимные? — Она сложила руки на груди и стала похожа на маленькую девочку, которая умоляет родителей купить ей щеночка. У девочки худенькое личико с острыми скулами и беленькие волосики, а глаза голубые, но не яркие, как на фотографии, а бледные, похожие на редкостные по красоте голубые алмазы.

— Я все расскажу, но здесь. Здесь и сейчас, таково мое условие.

— А смелый сейчас преступник пошел, а, Салаватов? — Пробубнил Иван Юрьевич. — Условия выдвигает, не то, что ты, лапки кверху и признаваться.

— Или так, или никак. Арестуете, и ни слова не скажу, ни словечка, сами тогда доказывайте.

— И докажу.

— Докажете, — легко согласилась Соня. — но, представьте, сколько уйдет сил, времени… А тут я сама, добровольно, и при свидетелях признаюсь. Боитесь, что сбегу? Куда. Бежать можно с деньгами, а все деньги у нее, так что не бойтесь.