У Айлин вдруг мелькнула безумная мысль, и сердце её сжалось.

— Ты же… не похищал детей, Мемфи? Для своего разрушительного эксперимента?

Стоявшие рядом Порох и Лунг напряглись.

— Что? Не говори глупостей, любовь моя. Как ты могла такое подумать? Про меня? — с непритворной обидой сказал Мемфи. — Какие мрачные фантазии…

Всех отпустило — кажется, Ван говорил искренне.

— Что по деньгам? — хмуро спросила Айлин.

Не мешкая Мемфи сунул под скамью руку и вытянул на свет элегантный кожаный саквояж, под завязку набитый счетами.

— Ты с ума сошёл? Я сказала, только детские платежи.

— Тут и так детские.

Айлин высказалась категорично:

— Мой второй вопрос остался без ответа, так что оплачу лишь половину счетов.

— Благодарен, — растроганно пробормотал Ван.

Отперев камеру, Яр Порох забрал саквояж и передал его Лунгу.

Так и не сказал правды про переговорную, подумала Айлин. Ни за любовь, ни за деньги.

— Если ты снова предашь меня, Мемфи…

Он ссутулился на скамье, обхватив рукой прижавшегося к нему мурра.

— Когда меня выпустят?

— На рассвете. Когда журналистская братия, со статеек и репортажей которой ты кормишься, будет спать крепким сном.

Мемфи оттопырил нижнюю губу и кивнул с понимающим видом.