– Они. Эти люди, что взяли нас с тобой из детдома. Тебя – из одного, меня – из другого. Почему твоя приемная мать любила тебя больше, чем моя приемная мать меня? Почему так? Чем я хуже тебя? Ну чем? – Рука с черепом снова поднялась над головой Стаса. – Ты знаешь причину?

Стас не мог поверить в то, что услышал. Он уставился на Егора и выдавил:

– И ты молчал?

Егор рассмеялся.

– Удивлен? Меня усыновили еще в грудном возрасте. Но в нашей семье не принято об этом распространяться, я сам узнал. Тамара Леонидовна не желала портить фигуру, боялась рожать, а ребенка хотела. Точнее, то, что можно держать вместо куклы, чтобы ее наряжать, или вместо болонки, чтобы выставлять на различных собачьих конкурсах.

– Если ты такой же… тогда почему ко мне все время цеплялся?

– А потому, – рука с черепом взметнулась выше, – что ненавижу я тебя все же больше, чем люблю.

Стас мотнул головой.

– Я не понимаю… не понимаю. Вместо того чтобы выносить друг другу мозги и творить всякую хрень, мы могли бы стать настоящими братьями. И ничего бы этого не было. И Бежов был бы жив, и все было бы нормально…

– Не вешай вину на меня одного, Платов. Ты ненавидел меня точно так же, как и я тебя. Мы сделали это вместе. И Бежова мы убили вместе.

С озера пахнуло сыростью и гнилью, зашумел ветер.

За спиной Егора из воды показались фигуры, десятки и сотни: мужчины, женщины, дети. С сизыми лицами, в прогнивших лохмотьях, они выходили из воды и медленно заполоняли берег.

– Сзади… – выдавил Стас.

– Нет, Платов, второй раз у тебя это не пройдет, – процедил Егор.

Легион мертвых тел загудел, зарокотал. Они открыли рты и выдали хор монотонных низких голосов. Но Егор их не слышал.

– Мертвецы… они сзади тебя. – Неподдельный ужас на лице Стаса заставил Егора нахмуриться.

– Ты больной, Платов?

К Егору подошла женщина и положила руку, испещренную рваными укусами, ему на плечо, потом то же сделал мальчик, только с другой стороны. Они без усилий, с холодной отстраненностью трупов, потянули парня за собой, спиной вперед.

Егор их не видел, но ощутил давление повлекшей его силы.

На его лице, как на экране телевизора, предстал калейдоскоп эмоций. Сначала Егор застыл в недоумении, всего на секунду или две, – он не понимал, почему его тянет в озеро. Он даже не верил в это. В попытке встать с колен он приподнялся, отбросив череп в сторону, но под давлением мертвых рук тут же плюхнулся в воду.