Рун утвердительно кивнул. Слабость начала разливаться по его телу. Милостью Христовой им дозволялось ходить под дневным солнцем, но из-за своих особенностей они всегда в ночное время обладали большей силой, чем при дневном солнце.

– Как мне нравятся звуки рассвета, – мечтательно произнес Джордан.

– Мы не можем выносить Пирса на дневной свет, – предупредила Надия. – Он утратил благословение, которое дает кровь Христа. Солнечный свет для него смертелен.

– Тогда отсидимся здесь, – без всякого энтузиазма произнес Джордан, подняв глаза к потолку. – Это, конечно, не пятизвездочный отель, но раз летучие мыши утихомирились, то, я думаю, мы можем…

– Да он не доживет до заката, – сказал Эммануил, показывая жестом на скопление мышей, рассевшихся по стенам, – если не накормит этих проклятых тварей.

– Я не допущу этого, – заявила Надия. – Это же грех.

– И я не оставлю Пирса умирать во грехе, – Эммануил выхватил нож, угрожая ей.

Рун, встав между ними, поднял вверх руки.

– Если мы не будем медлить, то еще сможем добраться до молельни в Хармсфельде. Там мы сможем совершить над ним обряд очищения. После этого он снова сможет вкушать кровь Христа.

– А что, если он не сможет очиститься? – почти закричала Надия в запале. – Что, если он не был пешкой в руках нацистов…

Рун поднял руку, призывая ее замолчать, но молчать она не собиралась.

– Что, если он сам разыскал их?

– Узнаем, – сказал Рун.

Надия высказала вслух те страхи, которые он таил глубоко в себе: интеллектуальная гордыня Пирса довела его до союза с нацистами. Руну была знакома подобная гордыня, причем знакома очень хорошо; знал он и то, к чему она может привести даже убежденного сангвиниста.

– Хватит разговоров, пора строиться, – приказным тоном обратился он к стоявшим вокруг. – Мы должны достигнуть молельни в Хармсфельде до рассвета.

В силу долгой привычки Эммануил и Надия заняли свои места: он впереди, она слева от него. Рун, встретившись глазами с Джорданом, указал кивком на Пирса.

Они вышли из тесного помещения, миновали вестибюль и снова свернули в черный бетонный туннель.

Джордан нес на руках Пирса, тело которого все еще было завернуто в сутану Эммануила, Эрин шла чуть позади.