Опустившись на колено, Эрин вгляделась в линии панели, разбирая новые детали.

– Мальчик несет в правой руке пращу, а в левой – камни. Значит, он охотится… а может, играет. Разыгрывает поединок Давида с Голиафом.

Арелла улыбнулась, лучась благодатью.

– Именно так. Вот только Голиафа здесь, в пустыне, не было. Только маленький белый голубь с блестящими зелеными очами.

Охнув, Томми воззрился на женщину.

– Я видел такого голубя в Масаде… со сломанным крылом.

Ее улыбка угасла, сменившись печалью.

– Как и другой задолго до тебя.

– Вы говорите об Иуде… – Томми опустился рядом с Эрин, чтобы поближе взглянуть на птицу. – Он сказал, что тоже его видел. Когда был мальчишкой. В то утро, когда встретился с Иисусом.

Эрин поглядела на Томми, а затем на Ареллу.

– Голубь всегда был для Церкви символом Святого Духа.

Рун тщился понять, как одна эта птица может связывать всех этих троих. И, что более важно, почему?

Арелла просто отвернулась с бесстрастным видом, перейдя к следующему образу, заставив их последовать за ней. На этом квадрате стекла камень, вылетевший из пращи отрока, ударил птицу, очевидно, перебив ей одно крыло.

– Иисус подбил птицу, – в шоке проронила Эрин.

– Он хотел лишь попасть рядом, напугать ее. Но благих намерений мало.

– Что это значит? – спросил Томми.

– Твое желание, чтобы что-то произошло, вовсе не означает, что так будет на самом деле, – пояснила Эрин.