Калининский следователь ворвался в очередную задымленную комнату, закашлялся, закрыл рот рукавом. Плевать, по какой причине начался пожар и связан ли он с их расследованием. Сейчас главное было спасти детей и взрослых.

Чтобы больше никто не погиб.

* * *

Валерий сидел на земле, тяжело дыша. Огнем, охватившим детский дом, занялись примчавшиеся пожарные, попросив всех остальных не мешаться. Сразу несколько рукавов были направлены на пылающее здание, звенели выбитые тугими струями стекла, дым на глазах густел.

Насколько он успел выяснить, выбрались из горящего здания не все — среди спасенных не было директора Гальперина, его помощницы Ираиды Петровны и еще нескольких преподавателей. Почти всех остальных увезли на «скорых», но, кажется, их жизням ничего не угрожало. Борис Лапин, которого они с Эдиком нашли в подвале в бессознательном состоянии, пришел в себя и сейчас сидел рядом с Камышевым. Ехать в больницу он наотрез отказался.

— Куда же вас потянуло, Борис, в одиночку? — наконец, спросил калининский следователь, повернувшись к журналисту.

— Издержки профессии, — закашлявшись, пожал плечами Лапин. — Хотелось самому все узнать и как можно скорей. Долго я провалялся?

— Судя по всему, целую ночь, — ответил Валерий.

Борис присвистнул и ничего не сказал. К ним подошел Апшилава, присел на корточки, потом, подумав, махнул рукой и тоже разместился прямо на пожухлой и мокрой сентябрьской траве.

— Когда Волков приехал, тут уже полыхало, — сказал он, глядя на работающих пожарных. — Он требует нас с тобой на доклад. Минут через пять.

— Конечно, — кивнул Валерий. — Вот только докладывать-то особо нечего. Полезли в подвал, нашли Лапина, и тут замкнуло проводку.

Мимо них, ничуть не боясь бушующего неподалеку пожара, прошлась зеленоглазая кошка. В голове Камышева пронеслись какие-то бессвязные мысли — вроде бы в горящем флигеле с ними была какая-то девушка, они почему-то убегали оттуда, скрываясь от черной «Волги»… Валерий с силой затряс головой, отгоняя видение. Похоже, он все-таки сильно надышался дыма, сознание путается.

— Эдик, я у тебя тут зажигалку зажал, — вспомнил вдруг Камышев, залезая в карман своей рубашки за рижской «Скилтавой». Вроде бы он убирал ее в куртку, но той на нем почему-то не было.

И тут вдруг Валерий внезапно почувствовал острую боль в ладони. Он бросил на нее взгляд и увидел огромные волдыри от ожогов, которых, оказывается, все это время не чувствовал, пока помогал спасать детей из огня.

— Это ты где так? — удивился Апшилава.

— Черт его знает, — пожал плечами Камышев. — Видимо, за что-то схватился. Не помню.