— Нет… не могу, — простонал Дутр.

— Можешь! — раздраженно произнес Людвиг. — Сунь левую руку в карман. Расслабься. Ну! «Дамы…» Повторяй: «Дамы…»

— Дамы и господа! — Дутр выкрикнул эти слова так, как будто звал на помощь.

— Ну, совсем неплохо! — сказал Людвиг, повернувшись к Одетте. — Глуховато, но голос можно поставить.

Картошка подгорела. Носком ботинка, не вставая, Людвиг повернул выключатель. Потом, закинув руку на спинку стула, небрежно спросил:

— А не хотел бы ты, малыш, поработать со мной?

— Он не сумеет, — пробормотала Одетта.

— А я говорю, у него получится, — заверил Людвиг. — Черт возьми! Я и не таких обучал.

— Не знаю, — жалким голосом произнес Дутр.

— Дай твою монету.

Людвиг положил доллар на ладонь, и монета словно ожила. Она бегала по руке, падала в рукав, снова появлялась на плече, проскальзывала сквозь пальцы, потом, повернувшись в воздухе, исчезла.

— Она у тебя в кармане, — сказал Людвиг.

Дутр с глупым видом пошарил в кармане и недоверчиво вытащил доллар.

— Посмотри хорошенько, тот ли это, — посоветовала Одетта сыну.

— О! — запротестовал Людвиг. — Не хочешь же ты сказать…

— Я слишком хорошо тебя знаю!

Дутр внимательно разглядывал их обоих; Одетта оперлась на руку Людвига.

— Ну что? — опять спросил Людвиг. — Хочешь такому научиться? Это нетрудно.

— Да, — признался Дутр. — Пожалуй, хочу…

Людвиг снова сел за стол, и разговор на немецком возобновился. Дутр молча переоделся и вернулся к остывшему мясу. Доллар покоился в носовом платке. Время от времени он тайком ощупывал монету, проводил ногтем по ребру, чтобы почувствовать насечку. Он кинулся бы в драку, если кто-нибудь покусился бы на этот доллар. Монета вдруг стала для него бесценной. Теперь, когда он дотрагивался до теплого металла, ему казалось, что он сжимает руку отца. А ему так нужна была дружеская рука!