Я изложил ей в общих чертах все, что тебе известно, показал письмо, которое написал мне отец, и купленные им билеты. Также я поведал Ингрид о встрече с дядей и беседе с Франсуазой. По ходу рассказа мне становилось ясно, что пронзившая меня догадка была сущей глупостью.

— Прости меня, Ингрид. Меня поразила твоя недавняя фраза, точнее угроза твоего мужа: «Я шкуру спущу твоему любовнику». Ведь моего отца убили… Кто?.. Кто-то из соседей. За что?.. Как раз из ревности.

— Знаешь, ты становишься невыносимым, милый Дени. Как же так, в конце концов? Твой отец собирался уехать вместе с этой Франсуазой! Да или нет? В чем же дело? При чем тут мой муж?.. И тем более я?

Я наклонился к Ингрид и поцеловал ее возле раненого ушка.

— Ладно, — пробормотал я. — Я действительно дурак… Давай не будем об этом. Мне уже пора бежать, а ты должна спать.

— Да, — сказала Ингрид. — С вами, мужчинами, даже самыми милыми (она погладила меня по щеке), надо держать ухо востро. Подожди! У меня для тебя кое-что есть.

Порывшись в чемодане, среди белья, она протянула мне небольшой предмет, завернутый в шелковистую бумагу.

— Это всего лишь игрушка. Видишь… Но я не хотела возвращаться с пустыми руками… Посмотри. Это тебя позабавит.

Развернув, я увидел кубик, недавно вошедший в моду, кубик Рубика. Здесь будь осторожен. Вероятно, роман, который ты напишешь, увидит свет только года через два, и тогда уже все позабудут об этой штуке. В таком случае потрудись объяснить читателю, что речь идет о некой игрушке в виде куба, в свою очередь состоящего из разноцветных кубиков поменьше. Кубики следует двигать таким образом, чтобы они выстроились в ряд по цвету: красные, голубые и т. д. Существует множество всевозможных вариантов, и, если ты не гений, можешь играть и играть… Но ты, наверное, знаешь это не хуже меня. Я тебя предупреждаю, так как ты мог бы сказать: «Ну его, этот кубик, найдем что-нибудь другое». Какая разница, какой подарок, если читатель не заподозрит подмены? Нет, старик, об этом не может быть и речи. Кубику Рубика суждено сыграть решающую роль в моей истории. Стало быть, надо его сохранить. Я уже говорил тебе: именно незначительные детали составляют ткань судьбы.

— Ты такой нервный, — продолжала Ингрид, — да-да, ты нервничаешь… Достаточно глянуть на тебя… Ты все время тянешь себя за пальцы, хрустишь ими… Ну вот, теперь будешь играться с этим кубиком и вспоминать обо мне.

Я поцеловал ее.

— Прости меня за недавнюю оплошность. Исчезновение отца не дает мне покоя. Если он мертв, значит, его убили… Но ведь никто не мог его убить! Поэтому не надо сердиться, если я слегка не в себе.