— Ну конечно, дорогой, — сказала Ингрид. — Мы поговорим об этом, когда захочешь. Ступай отдохни.

Я унес кубик и немного поиграл с ним перед сном.

На следующий день мне позвонил Давио. Центр искал добровольца в Бейрут, где недавно во время бомбежки был ранен Блезуа.

— Это не смертельно, — пояснил Давио, — он выкарабкается. Но нам нужен там опытный человек вроде тебя. Временно, на неделю, дней на десять… Потом я пришлю Жирардена; он только что вернулся из Чада.

Я чуть было не согласился, чтобы избавиться от всех обязанностей, уже начинавших меня тяготить. Знаешь, я чувствовал себя как муха. Она задевает лапкой липкую нить, пытается освободиться, цепляется за паутину крылышком, затем другим, а за ней следят глаза… У меня же была своя паутина; ее нити звались Керрарек, Клер, Ингрид… Но где затаился паук?

— Сможешь? — спросил Давио.

Внезапно я решился.

— Нет. Рановато. Мне немного лучше, но если я свалюсь, прилетев в Бейрут…

— Ладно, ладно. Понятно.

— Кроме того, мне надо уладить серьезные семейные проблемы. Но я думаю, что через месяц…

— Отлично, я позвоню. Удачи тебе.

Я сказал: через месяц. Но возможно, через месяц ничего не изменится. Клер все так же будет гоняться за миражами; мать и тетка все так же будут смотреть на меня с осуждающим видом, а во взгляде Ингрид застынет немой вопрос: «Что ты намерен делать со мной?» И, главное, аллеи парка и протоки болота будут шептать мне: «Его здесь больше нет. Он погиб».

Я всегда любил мгновенно принимать решения, теперь же нерешительность подтачивает меня, как амебиаз. Я старался видеть Ингрид как можно чаще. Этот период сохранился в моей памяти довольно смутно. Возможно, недели две… Впрочем, неважно сколько. Я помню лишь вечера, такие длинные, что было еще светло, когда я украдкой пробирался в замок. О чем или, вернее, о ком мы говорили с Ингрид? Как ты догадываешься, о ее муже и моем отце. В основном об отце. Ингрид не разделяла моих опасений. По ее мнению, отец должен был исчезнуть, чтобы успокоиться после пережитого потрясения. Он понял, что в его возрасте такие приключения ни к чему хорошему не ведут. Разве не мог он, после внезапной вспышки страсти, так же внезапно охладеть к женщине, прекрасно обходившейся без него в течение тридцати семи лет?

— Подобные повороты случаются чаще, чем ты полагаешь, — говорила Ингрид.

Я качал головой. Нет и еще раз нет! Все это только слова!

— Ладно, как тебе будет угодно, — раздраженно подводила итог Ингрид. — Но почему ты уклоняешься от объяснения с матерью? Возможно, она знает правду.

И тут я вспомнил одну деталь, которая уже давно должна была меня поразить. Отец писал — я помнил эту фразу наизусть, как и весь текст: «Прежде чем уйти, я оставлю твоей матери записку, чтобы она не вздумала оповестить конную полицию». Я рассказал об этом Ингрид.