Но приказать одно, а сделать – совсем другое. Дубельт со все растущим раздражением наблюдал, как медленно ползут его люди по камням, осторожно обходя обломки статуй и открывшиеся провалы.

– Так они и до ночи не управятся, – наконец бросил он Сагтынскому.

По другую сторону развалин Голиков присел на камень, отлетевший особенно далеко, и ждал. Как только первый жандарм преодолел все препятствия и выпрямился, встал и ротмистр.

– Христом богом прошу, – сказал он, – уходите. Вы зря пришли. Я клятву давал.

– Ну-ну, дядя, – жандарм помог своему товарищу, а потом вытер обильно вспотевший лоб. – Не дури. У нас приказ тебя увести. По-доброму, дядя, без драки. Саблю-то опусти, порежешься.

– Считаю до трех, – ответил Голиков. – Если на счет «три» вы не повернете назад, пеняйте на себя.

Он поднял саблю повыше, ощущая, какая она стала тяжелая. «Дрожит у меня рука, что ли? Или не дрожит? – подумал он. – Нельзя, чтобы дрожала».

– Эй! Эй! Полегче! – закричали жандармы. Они не взяли с собой холодного оружия, решив, что справятся и так. Только один на всякий случай захватил заряженный пистолет. И сейчас быстро взвел курок, заходя сбоку.

– Что там? – нервно спросил Дубельт, кусая губу. – Дурак он, что ли?

Сагтынский не ответил, завороженно наблюдая за разворачивавшимся действием.

– Раз, – спокойно начал отсчет ротмистр, – два…

Жандарм сбоку поднял наконец пистолет.

– Не балуй, дядя! – громко крикнул он. – Пальну.

– Да что ты нервный какой, – удивился все еще спокойно тот, который перебрался первым. – Я же говорю – нет у нас приказа с тобой драться. Пошли, накормим тебя, переодеться дадим. Пошли.

– Три, – произнес Голиков и тут же рванулся вбок – к тому, с пистолетом. И тут же грохнул выстрел.

Жандарм стрелял не целясь, инстинктивно. Но попал прямо в грудь ротмистра. Голиков вдруг запнулся, выронил саблю. Он стоял и смотрел на застрелившего его человека.

– Дура! – крикнул первый жандарм. – Ты чего!

Голиков молча повалился вперед.

– Да что такое! – закричал Дубельт. – Вы что там, с ума сошли! Я не приказывал стрелять! Живо тащите его сюда! Осторожно!

Он быстро пошел к стене мимо помрачневшего Ватрухина. Потом обернулся и увидел, что Сагтынский все так же стоит у края развалин.