Страх навалился, как только он открыл глаза. Она умирала, его чудесная жена. Там, где он прикасался к ней, жар обжигал кожу. Никто еще не видел такой лихорадки: ни среди родных, ни среди рабов; ни даже доктор из-за реки, который сказал, что теперь остается только молиться.

Наклонившись, он прижался щекой к ее щеке и ощутил жар, сжигающий ее заживо. Она застонала от прикосновения, но он не отстранился и положил ладонь на ее раздувшийся живот, в котором жил их ребенок.

– Принесите еще льда.

– Ледник пустой.

Он поднял голову. Рабы тоже плакали. Они любили Мэрион так же, как он. Красивую и добрую, ее любили все. Ей было девятнадцать.

– Полотенца. Принесите влажные полотенца.

Две женщины бросились за полотенцами. Джон взял жену за руку. Он владел сорока тысячами акров земли – и продал бы все, чтобы только видеть ее здоровой. Они играли вместе в детстве, и он любил ее с тех пор, как ей исполнилось тринадцать лет. Он был старше на два года, но в тот день она первой дотронулась до его руки. «Когда-нибудь мы поженимся», – сказала она, и он навсегда запомнил, какими серьезными стали ее веселые глаза. Тогда он впервые увидел, какой женщиной она станет. Она всегда была мудрее и сильнее.

– Джон…

Выдох. Такой горестный звук.

– Я здесь, Мэрион. Рядом.