— Да, ополоумел от злости.
— Нужно уходить отсюда, — сказала София. — Вдруг священник скажет в монастыре, что собор закрыли, и кого-нибудь пошлют домой к старику?
— Да, — согласился Гарри.
Он глянул туда, где сидел Франсиско и смотрел на них с каменным лицом, потом положил руку на плечо Берни:
— Машина в нескольких милях отсюда, за городом. Сможешь дойти? Дорога под гору.
— Я попытаюсь, — кивнул Берни. — Да. Если пойдем медленно.
— Ты снова похож на человека, — улыбнулся Гарри.
— Спасибо. — Берни поднял взгляд. — Это правда, что Англия все еще держится?
— Да. Бомбардировки тяжелые, но мы держимся. Берни, нам нужно идти, — повторила Барбара.
— Хорошо. — Морщась от боли, Берни встал.
«Он совершенно измотан, — подумал Гарри, — выгорел весь».
— Что вы там говорили про священника? — спросил Берни.
— София и Барбара встретили его по дороге к мосту, потом он пришел в собор молиться, но нам со сторожем удалось его спровадить. Неприятный момент. Он стоял на коленях, молился — черная сутана, рыжие волосы, я думал, что это будет продолжатся вечно…
— Рыжие волосы? — Берни на миг задумался. — Какой он из себя?
— Молодой, высокий. Полноватый.
— Боже, уж не отец ли это Эдуардо?! Один из лагерных священников.
— Да, его так зовут, — сказала Барбара. — Боже правый! Он совсем не похож на такого.
— Он и не такой. Что-то вроде святой невинности. — Берни сжал губы. — Но если застанет нас здесь, нам конец. Он нас заложит. — Берни сделал глубокий вдох и поднялся. — Вперед, надо уходить отсюда.
Гарри взял пустой рюкзак, и они направились к двери. Какое невероятное облегчение — покинуть это мрачное здание. Гарри оглянулся на старика-сторожа: тот по-прежнему сидел на скамье, опустив голову на руки, — крошечная фигурка на фоне гигантского монумента веры.