– И никак не намекал? Ничего не говорил? – прощупывал парня Бовуар.

Шаффер задумался.

– Если и говорил, то я не помню.

– И вы не подглядели? Не стрельнули глазом через его плечо, когда он вводил?

– Нет, конечно.

– Конечно? Да бросьте, Бернар. Мы все так делаем. Просто из любопытства. Не смотрели, когда он вводил пароль?

– Нет.

– Тогда что же вы делали?

– Простите?

– В кабинете, пока месье Баумгартнер вводил пароль. Что вы в это время делали?

– Разглядывал картину. Не понимаю, как человек в здравом уме мог повесить у себя такую вещь.

Бовуар задумался. То, что говорил Бернар, походило на правду. Портрет Рут в такой же мере завораживал, в какой и вызывал отвращение. Как сказала сама Клара, от него трудно было отвести взгляд.

Но сейчас он имел дело с проницательным молодым человеком, и если у того имелась возможность выбора: подглядеть, какой пароль вводит Тони, или насладиться зрелищем портрета, – то он не сомневался, что бы выбрал Бернар Шаффер.

– И что случилось потом?

– Мы напились и занимались сексом.

– В первый раз?

– Да. Мы друг друга типа прощупывали, но я сомневался еще – гей ли он. Но он все время посылал сигналы, и потом…

– Какой он был? – спросил Бовуар.

– Как любовник?

– Как человек.