— Ты знаешь, на что я способен, Ной. Знаешь, что я могу сделать с Карой. Ты убиваешь себя — и дело закрыто. Ты получаешь свою концовку. Я получаю свою.
Дикин чувствует, как накатывает паника, сердце начинает биться быстрее. Кажется, будто стены плотно смыкаются вокруг него.
— Я даже знаю, как именно это сделаю. — Шентон откидывается на стуле и беззаботно ковыряет ногти. — Такой вот адрес — «Кромвель-стрит, дом двадцать пять» — ни о чем тебе не говорит?
Ной резко вздергивает голову.
— Знаешь, как Фред Уэст поступил с некоей Линдой Гоф,
— Заткнись, — шепчет Ной.
— Он связал ее. В просверленные в потолке погреба дыры продел веревку, подвесил ее…
— Заткнись, Шентон…
— Почти полностью замотал ей подбородок скотчем, чтобы она не кричала…
— Заткнись! — Ной закрывает глаза, затыкает уши. Не может удержаться, чтобы не представить себе Кару. Видит ее глаза, ее тело, ее кровь.
Шентон подается к нему, чуть ли не нос к носу.
— Отрезал ей пальцы на руках и ногах, пока она еще была жива. Изнасиловал, избил, задушил…
— Заткнись, заткнись, заткнись! — кричит Ной, злобно отталкивая от себя Шентона.
Тоби смеется.
— И я знаю, о чем ты сейчас думаешь, — говорит он.
Ной обжигает его взглядом.
— И о чем же?
— Что ты можешь все рассказать про меня своей драгоценной Каре. Что она арестует меня, и тогда все будет пучком. Но зря мечтаешь, Ной. — Шентон примолкает, откидывается на стуле. — Ты ведь знаешь, как легко я завожу «друзей». И в тюрьме в них тоже недостатка не будет. — Праздно барабанит пальцами по столу. — Может, я не остановлюсь на Каре. Может, попрошу кого-нибудь из моих новых дружков навестить этих ее замечательных детишек. Не моя тема, но некоторые люди реально кайфуют, когда натягивают малолеток…
Ной чувствует тошноту. Он понимает, что Шентон прав. Чувствует холодок, когда пот медленно сползает по спине.