Шентон насупливается при этих словах, его губы кривятся от отвращения.

— Никто не рождается воплощением зла, Ной. Тебе-то уж следует это знать. Тебе потребовалось мое влияние, чтобы ты убил. И это я уболтал тебя трахнуть Джессику Амброуз в туалете. — Шентон улыбается, вновь берет себя в руки. — Может, ты и поимел ее как следует, но теперь моя очередь. — Его лицо разгорается от возбуждения при этой мысли. — Может, она тоже будет хороша. Держу пари, она будет драться.

Ной припоминает чувство пустоты в животе в тот момент, когда он подбивал клинья к этой женщине возле школьных ворот, в окружении всех этих детишек.

— Я не хотел трахать ее, — бормочет он в ответ.

— Но ты это сделал, Ной. Сделал. — Шентон тянется через стол, снисходительно треплет Дикина по щеке. — И секс по взаимному согласию никогда меня не привлекал. Нам просто был нужен рычаг влияния — что-то, чтобы она и ее лучший друг доктор как следует стреманулись. Хотя не то чтобы простой угрозы жестокой насильственной смерти было бы недостаточно… — Он смеется. — А потом, мне требовалось время, чтобы подготовиться. В тот вечер мне предстояло множество хлопот. Поджечь дом, перебить кучу людей…

Тоби произносит это совершенно хладнокровно, и Ной сразу припоминает отрезанные головы на месте убийства «под Кемпера», ту беременную женщину, ребенка у нее в животе.

Он тогда сделал то, что потребовал Шентон: в понедельник вечером оставил свою машину в Кранборнском лесу, а потом вернулся домой пешком. Не меньше десяти миль прошагал. Ненавидя себя за это, но опасаясь последствий в случае отказа. То же самое повторил в пятницу, отчего и опоздал на работу, когда Кара обнаружила двести четырнадцатую квартиру вместе с Гриффином.

— Я хотел посмотреть, как долго она проживет, — продолжает Шентон уже более ровным голосом. — Растянуть убийство, действительно позабавиться. Посмотреть, сколько я смогу от нее отчекрыжить, прежде чем она загнется. А потом Эллиотт нас нашла.

Тоби испускает разочарованный вздох.

— У тебя сдали нервы, сопля ты на палке! Все могло получиться просто пальчики оближешь.

Шентон подается вперед, так что его лицо оказывается в каких-то дюймах от лица Ноя. Дикин чувствует кислый запах давно выпитого кофе.

— Она тебе не верит.

— И что? Что я с этим могу сделать? — огрызается Дикин.

Тоби улыбается, насмешливо-торжествующе.

— Закончить дело, которое начал, — негромко продолжает он. — Убить себя.

Эти слова повисают в комнате, словно какая-то гнилая зараза.

— Тогда они скоро закончат, — продолжает Шентон. — По-быстрому закроют дело. С признанием и мертвым убийцей не станут искать кого-то еще.