Но Тоби лишь рассмеялся над его наивностью.
— Первое убийство, мудак, — объяснил он.
Они выждали подходящего момента, а потом затащили отбивающуюся девушку в машину. Несколькими сильными ударами добившись ее покорности и быстро связав ее, Шентон улыбнулся и велел ехать прочь из города. Они остановили машину в какой-то глуши, и Ной смотрел, прижавшись спиной к дверце машины, с поднимающейся к горлу желчью, как Шентон раздел ее догола, а потом изнасиловал, неистово дергая своей бледной задницей и грубо втыкаясь в ее нежное тело. Крики девушки не вызвали у Тоби никакого замешательства. Никаких угрызений совести. Только все та же безумная ухмылка, багровый румянец на щеках. Кровь на руках, красный мазок на лбу.
Кончив, он отвернулся от растерзанного тела женщины и сказал Ною:
— Теперь твоя очередь.
Дикин сумел лишь помотать головой, и Тоби скривил губу. А потом размахнулся и влепил ему увесистую затрещину.
— Не разочаровывай меня, жалкий ты щенок! По крайней мере, убей эту грязную шлюху!
Так что Ной убил. С горящим лицом, опасаясь того, что Тоби его отвергнет, задушил ее, туго натягивая удавку, пока девушка не посинела и не перестала двигаться. А потом его вырвало прямо на коврик между сиденьями.
Больше Тоби его с собой не брал.
Дикин перешел из агентов в уголовный розыск. Пытался сбежать. Но знал, что убийства по-прежнему продолжаются. Испытывал чувство вины. Он не мог вынести чужой боли. Постоянно пытался перебороть тошноту. Не мог спать, а когда это все-таки удавалось, приходили кошмары.
И еще он встретил Кару.
Она стала для него всем. Да, она была его начальницей, но больше того: его другом, человеком, которому он доверял. Ной был с радостью принят в ее доме, и впервые в его жизни появилось некое подобие семьи. Он смог почти забыть про Шентона. Пока как-то вечером тот не объявился у него в доме.
— Пошли со мной, — приказал тогда Тоби. Пистолет у него в руке сверкал в лунном свете, и было что-то у него в голосе, отчего Ной не осмелился перечить.
Они подъехали к какому-то дому и остановились чуть в стороне. Было уже сильно за полночь, на улицах тихо. Оба подкрались к боковому окну. Шентон выдавил стекло, и они залезли в ванную комнату.
— Жди здесь, — шепнул Шентон, после чего натянул на лицо лыжную маску с прорезями для глаз.
А потом Дикин услышал крики. Гневные мужские, умоляющие женские. Зажал уши руками, пытаясь заглушить их, но без толку. Половина его хотела уйти, другая половина знала, что он должен вмешаться. Остановить Шентона, сделать что-то. Хоть что-нибудь. Он же коп, в конце-то концов!