— Боже мой! — воскликнул молодой человек, поднимаясь с кресла. — Я опоздал! Ровно в полдень у нас садятся за стол. Что скажет отец?

Он, не прощаясь, выбежал из дома адвоката, вскочил на телегу и погнал лошадь галопом.

4

Сообщая молодому маркизу его прозвище, месье Доман сказал полуправду. Юношу в самом деле называли шандосским дикаренком, но никто не думал его этим унизить.

В Пуату, где деньги почитались едва ли не превыше Господа Бога, никому бы не пришло в голову оскорбить человека, имеющего двести тысяч ливров годового дохода.

Правда, когда Цезарь де Шандос еще только начинал заводить в своем замке крестьянские порядки, его одежда и образ жизни доставляли немало работы досужим языкам. Но постепенно насмешки прекратились: все привыкли к его странностям и преисполнились уважения к его денежным сундукам.

Богатый и знатный человек, который умеет содержать свое хозяйство в идеальном порядке, может себе позволить чудачества.

Так герцог в глазах местного дворянства превратился из горохового шута в почтенного оригинала.

Его сына ожидало завидное будущее: громкое имя и внушительное состояние. Все матери, имевшие взрослых дочерей, мечтали о таком зяте. Отцы действительно ставили его в пример сыновьям-вертопрахам.

Сами вертопрахи были о Норберте совершенно иного мнения. Но кто их спрашивал?

Все попытки девушек и их матерей познакомиться с Норбертом поближе разбивались о ревнивую подозрительность герцога де Шандоса. Никто не должен помешать юноше повторить судьбу своего отца! Он женится на денежном мешке, произведет на этот свет наследника, отправит на тот свет жену, а затем проследит, чтобы все это проделал и его сын.

Но нет ничего невозможного, как показывает человеческий опыт.

Нашлась смелая девушка, которая решилась помериться силами с герцогом.

Это была Диана де Совенбург.

Она получила блестящее образование в знаменитом монастыре Ниордок. Отец и мать хотели, чтобы она там и постриглась в монахини. Однако родители слишком плохо знали свою дочь.

Узнав о предстоящем пострижении, Диана приняла решительные меры. Уже через несколько дней трудно было найти требование монастырского устава, которое она была еще не нарушила. Затем девушка пригрозила, что если ее не заберут немедленно домой, то она убежит сама.

Испуганная настоятельница просила маркиза де Совенбурга забрать дочь, поскольку ее дурные наклонности несовместимы с монашеством и совращают прочих послушниц с пути истинного. Если же она действительно сбежит, то будет скандал, который ляжет несмываемым пятном на безупречную репутацию святой обители.