— Да… То есть, нет…

Слуга подошел к хозяину и шепнул ему на ухо:

— Вы ищете бутылку.

— С чего ты это взял?

— Не волнуйтесь, я ее спрятал. Завтра мы вместе уничтожим ее содержимое. После этого не останется никаких улик. Будьте благоразумны и примите спокойный вид. Главное — сохранить честь рода де Шандосов.

Норберт послушно вернулся наверх.

В спальне герцога был коновал Мешине. При входе хозяина он встал.

— Господин маркиз, доктор прислал лекарство. Я уже дал герцогу одну ложку, и, смотрите, ему становится лучше. — Лицо больного было уже не настолько опухшим, как раньше. Веки приоткрылись — и между ними виднелись тусклые глаза, как бы утонувшие в беловатой жидкости.

— Доктор велел давать лекарство по одной столовой ложке через каждые полчаса.

— Хорошо. Можешь идти спать, — сказал Норберт.

Ему тяжело было оставаться наедине с герцогом, но еще труднее было бы лицемерить перед посторонним.

Мешине ушел, благословляя в душе доброго господина.

Норберт снова сел около герцога.

Потекли бесконечные часы бессонной ночи.

Страшное лицо отца словно гипнотизировало преступника. Он боялся смотреть в безжизненные глаза герцога — и не мог отвести от них взгляд. Злодеяние опять и опять повторялось в его воспаленном воображении, как навязчивый кошмар.

Господи, как же он дошел до такой низости?

"Неужели вы верите, что Диана де Совенбург действительно любит вас? — прогремел в его ушах голос отца. — Как бы не так! Она точит зубы на наше богатство и непрочь получить титул герцогини! Но, слава Богу, я еще с вами и не допущу этого!"

Словно пелена упала с глаз юноши.

— Как я был слеп! — простонал он.

Почему он не замечал, что девушка сама бросается ему на шею? Где был его разум, когда она обольщала его хорошо рассчитанными приемами, совершенно не достойными честной женщины? Она же откровенно пользовалась его неопытностью, а он через розовые очки любви видел только ее прекрасную внешность!