Маркиз развернул бумагу и прочитал:

"Норберт!

Вы говорите, что я Вас не люблю. Но вот Вам доказательство обратного. Давайте уедем вместе сегодня вечером, как Вы хотели. Я потеряю себя, но зато буду принадлежать Вам. Решайтесь. Завтра будет поздно.

Диана".

Почерк Дианы был почти неузнаваем. Очевидно, ее руки дрожали.

Гордая девушка должна была очень страдать, чтобы написать письмо, где она предлагает себя…

— Может быть, она меня все-таки любит? — прошептал Норберт.

Он стоял на месте и нерешительно переминался с ноги на ногу.

Диана готова пожертвовать для него честью, семьей, богатством, если только он согласится принять эту жертву! Через два часа они могут вдвоем умчаться в карете куда-нибудь далеко, навстречу счастью…

Раздался громкий издевательский смех и Норберт увидел отца, выходившего из ворот замка.

— Я выторговал луидор! — крикнул старик. — Бросьте его в грязь!

— Никогда! — закричал Норберт в лицо Франсуазе. — Никогда! Никогда!

Он швырнул ей смятое письмо и быстро пошел навстречу отцу.

Герцог уже совсем выздоровел — в том смысле, что он сам ходил, ел и пил, как прежде. Но разум его угас. Руководимый живым инстинктом, он механически делал то, что привык делать ежедневно уже многие годы. Он обходил свои поля, смотрел на работающих крестьян, посещал конюшни и хлева, но совершенно не понимал, что видит и что делает.

Формально же он оставался главой рода де Шандосов.