Группа встречающих во главе с улыбчивым и благожелательным, как Папа Римский в бронированном стаканчике, мэром, осыпала прибывшего крепкими рукопожатиями, цветами и англо-американскими приветственными возгласами вроде «хай», «уау», «еп», которых издали практически невозможно было отличить от воплей чаек. Затем настал черед группы международных красавиц в национальных кокошниках с протокольным караваем хлеба, увенчанным хрустальной солонкой. Проконсультированный прежними советологами нынешними россиеведами плейбой, выдрал из каравая объемистую краюху, обмакнул ее в солонку и дал откусить по душистому кусочку всем встречающим. После чего, не признав ни в одной из красавиц чаемой Ассоли, облобызал заведующего протокольным отделом, – мужчину видного, холеного, румяного. В оторопелом смешке толпы можно было без труда различить истерические повизгивания дам…

Добравшись до трибуны, запыхавшийся от волнения мэр заявил, что будет крайне удивлен, если нашему высокому гостю не понравится наш гостеприимный, комфортабельный и в меру экзотичный городок. На что высокий гость с любезной улыбкой заметил, что он лично тоже этому удивился бы. Поаплодировав американской находчивости, переключили внимание на эстраду, на которой две скудно одетые в роскошь собственной наготы девицы затянули звезднополосатый гимн, – первый номер официальной части, после чего начались речи…

Стэнли Эббот, слушая вполуха переводы речей и блуждая взором поверх толпы (в гуще которой его наметанный глаз моментально вычислил своих соглядатаев, чтобы больше не обращать на них ни малейшего внимания), то и дело возвращался к одной и той же, не дающей ему покою мысли о больших приключенческих возможностях, открывающихся перед предприимчивым человеком в России. По некоторым данным, вплоть до попадания в параллельные миры на вечное поселение. Однако вскоре чей-то хрипловатый сексуальный голос, громивший плейбоев в пух и прах, привлек его отсутствующее внимание. Он ожидал увидеть какую-нибудь разгневанную климактерическую феминистку с острым носом мегеры и слипшимися патлами непросыхающей наяды, но узрел истинную женщину – от роскошных пепельных волос до кончиков ухоженных ногтей на всех четырех восхитительных конечностях. Куда девались холодность, надменность, железная выдержка, несокрушимая логика, присущая лидерам женского движения? Перед ошеломленной толпой стояла Жанна д’Арк, Шарлота Конде, Вера Засулич, Лукреция Борджиа, Александра Коллонтай и Глория Штайнэм в одном романтическом лице. Эббот еще не знал, кто она, но уже по американской народной привычке рассматривал ее как крайне интересующую его личность, и с завидной настойчивостью стремился произвести на нее благоприятное впечатление, сияя лучшей из своих улыбок, срежиссированной, по слухам, самим Стивом Спилбергом. В душе его пыталось робко проклюнуться и буйно расцвести нечто весьма смахивающее на надежду. Дело в том, что в последнее время ему что-то совсем не спалось с девушками. Точнее выражаясь, только с ними ему и спалось, – сладко и беспробудно. От лицезрения женских прелестей Стэнли немедленно впадал в такую зевоту, что вопроса: воспарить или ну ее в ж… – даже не возникало, конечно же, воспарить…