К шести часам набережная исполосовалась и вызвездилась американскими флажками. Посреди обширной пешеходной зоны вдруг обнаружилась вместительная, крепко сколоченная, лихо драпированная российско-американскими цветами трибуна, на которой уже вовсю веселился целый выводок знаменитостей: кинодив, политиков, колдунов, журналистов и архиереев. Над их беспечными головами пыжился от бриза приветственный транспарант: «Добро пожаловать, дорогой мистер Эббот, в столицу мирового плейбоизма славный город Южноморск!» Над сгрудившейся вокруг трибуны толпой немедленно взмыли альтернативные письмена: «Плейбой, вали домой!», «Англия и Америка – мусульманские подмывки!», «Плейбоизм есть реакционное учение буржуазных педерастов!», «Все мужики – сволочи!», и загадочное: «Долой трансплантантов!»

Многолюдство стало еще теснее и церемоннее. Большинство любопытствующих голов было повернуто лицом к морю, откуда, если верить сообщениям радиотарелок, должен был с минуты на минуту появиться виновник торжества верхом на яхте. Автобусы телекомпаний с намалеванными на них павлинами, медведями, единорогами и прочей живностью окружили причальный мол несокрушимым бастионом.

Наконец одна из точек, маячивших на горизонте, приблизилась и неожиданно для многих обернулась большой океанской яхтой под провокационными алыми парусами. По горделивой повадке судна чувствовалось, что оно привыкло красоваться в газетах, журналах и на экранах телевидения. Предзакатное солнце играло в рдяных ветрилах что-то тревожное, меланхоличное, бравурное. «All you need is love»[60] – доносилось с борта яхты. Притихшая толпа издала дружный утробный звук. Она отказывалась верить, что американец, тем более плейбой, способен увлечься таким писателем, как Александр Грин. Она надеялась, что он перепутал его с другим Грином, – Грэмом, а еще лучше – с Грэшэмом… Кто-то из знаменитостей на трибуне, не смущаясь близостью включенных микрофонов, присвистнул: «Он бы еще серп и молот, блин, на парусах вышил. Тоже мне, плавучий музей Октябрьской заварухи!» Набережная разразилась хохотом, свистом, аплодисментами. Мэр облегченно вздохнул и распорядился срочно подыскать какую-нибудь подходящую по фактуре и экстерьеру Ассоль.

Яхта по пологой дуге точно пришвартовалась к специально возведенному ради такого случая причалу. Все замерли, ожидая увидеть типичную американскую знаменитость: высокого, стройного, уверенного в себе субъекта, полного апломба голливудской простоты и толерантности демократической спеси. Каково же было их удивление, когда их ожидания оправдались самым, что ни на есть, лицеприятным образом. И жесткая натренированность вальяжных движений, и болезненная неукоснительность здоровых привычек, и нарядная небрежность роскошных одежд – буквально все соответствовало представлениям толпы о звездном облике американских знаменитостей. Совершенно такой!..